4 Последний шанс быть собой

О болезни Альцгеймера знаю не понаслышке, несколько лет назад у кумы болел отец, и это было очень страшно, видеть, как из высокообразованного и самодостаточного человека, дядя Коля постепенно превращался в … не хочу писать это слово. Это очень страшно, это очень больно для близких, это какая-то бездна, из которой не выбраться.

Именно эти болезненные темы поднимает Лайза Дженова в своей книге. Что очень важно, мы видим проблему, так сказать изнутри, то есть проходим через всё вместе с Элис: диагноз, восприятие новости, принятие, медленный процесс потери памяти, осознание, беспокойство, забытьё. Невероятное нагнетение, автор знала, что делает.

Элис - успешный и уважаемый профессор Гарварда. У неё в багаже сотни лекций и научных докладов в престижных университетах. Трудоголик, каких поискать, она постоянно в разъездах, а ещё диссертации, кураторство, бессрочный трудовой контракт, трое детей, муж-учёный.
Налаженная жизнь и быт однажды рассыпаются карточным домиком, когда она узнаёт страшный приговор - «Диагноз «Альцгеймер» — как выжженная на твоем теле алая буква А. Это мое настоящее, я человек с деменцией. Так я еще некоторое время буду воспринимать себя, и так другие будут воспринимать меня. Но я — это не то, что я говорю, делаю или помню. Я намного больше, чем все это.»

Это и правда был приговор, ведь рушилась вся жизнь, которую она создала, это затронуло и работу, и семью, и личные отношения.
С работы само собой пришлось уйти. Элис скрывала, пока могла свой диагноз, но чем дольше это тянулось, тем больше неловкостей случалось, даже студенты заметили, что с их профессором что-то происходит.
Муж принял какую-то оборонительно-сочувствующую позицию. Он вроде бы и поддерживал жену, но продолжал блюсти свои интересы. Элис просила всего год для себя, для них, как семейной пары, пока она помнит, вспоминать и довольствоваться тем, что ей, что им осталось. Но он ей в этом отказал.
На этом месте должны быть крепкие непечатные слова, но я оставлю цитату:

— Это не твой последний шанс. У тебя блестящий ум, и у тебя нет Альцгеймера. У тебя еще будет масса шансов.
Он посмотрел на нее и ничего не сказал.
— Следующий год — мой шанс, Джон, а не твой. Этот год — мой последний шанс прожить свою жизнь и понимать, что это для меня значит. Не думаю, что смогу дольше оставаться собой, и я хочу провести это время с тобой. Не могу поверить, что ты не хочешь провести его вместе.

Дети порадовали. Каждый! из троих были настроены жертвовать собой, временем, личной жизнью, чтобы присматривать за матерью. Они развлекали её, часто вспоминали детство, монтировали домашнее видео, читали книги.
Но боже ж мой, это, наверное, так горько: когда мама видит в тебе не дочь, а постороннего человека, обращается на вы, не может вспомнить твоей даты рождения, да что там, даже имени.

Ужасная болезнь. Если рак иногда ещё оставляет надежду, то здесь выхода нет.
«Я теряю уходящие дни. Если вы спросите меня, что я делала вчера, что я видела и слышала, мне будет очень трудно описать вам подробности. Я смогу угадать что-то. В этом я мастер. Но на самом деле я не знаю. Я не помню свой вчерашний день и день, который был до него.
И я не могу выбирать, какой день останется в моей памяти, а какой сотрется из нее. С этой болезнью не торгуются».
Элис это знала. Она писала себе записки в будущее, письма на электронную почту, даже инструкцию по самоубийству. Она только не могла продумать, что коварная болезнь будет стирать её память всё быстрее быстрее. Прочитав написанное, она тут же его забывала.