5 Мы должны это помнить

Сегодня в Санкт-Петербурге отмечают одну из памятных дат города - 80-летие со дня снятия блокады Ленинграда.

Осенью я побывала на замечательной экскурсии, посвященной жизни в блокадном городе. Проходила она по улицам Правды и Большой Московской. На углу со Свечным переулком экскурсовод рассказал о том, что в этом доме жил мальчишка Толя Молчанов, который после стал поэтом, писавшим о годах блокады. Поразила жажда жизни девятилетнего мальчишки, его наблюдательность. Запомнился рассказ о его друге Вавиле, который однажды ушел за хлебным пайком для себя, матери и сестренки и так и не вернулся в тот день. А весной в оттаявшем сугробе недалеко от дома нашли тело мальчика, сжимавшего тройную норму блокадного хлеба с маленьким довеском, который он даже не подумал проглотить, чтобы появились силы дойти до дома, так хотел целиком полученный хлеб донести до семьи.

После той экскурсии я решила познакомиться со стихами Анатолия Молчанова и прочла его книгу «Мы из блокады». Был там и рассказ о Вавиле. Еще запомнился рассказ о деде, который не пережил блокаду, о том, как он 31 декабря решил устроить праздник и, взяв акварельные краски, поверх обоев нарисовал пушистую елку, потом вбил гвоздики в стену, и они украсили ветвистую красавицу елочными игрушками. А в коробках с игрушками они нашли конфеты, которые в прошлом году висели на елке...

Забыть блокаду мы бы рады.

Забыть все ужасы тех дней:

Бомбежки, голод и снаряды,

И трупы взрослых и детей,

И город мертвенно безлюдный,

Дома, как братские гробы...

Нам вспоминать об этом трудно

И нету сил, чтобы забыть.

Забыть проклятую блокаду!

Чтоб и не снилась нам она.

Но как забыть нам нашу радость,

Лишь нам понятную сполна,

Когда прибавили нам хлеба,

Прорвали голода петлю,

Когда расцвел в январском небе

Освобождения салют!..

Без слез невозможно читать книги, написанные очевидцами тех тяжелых дней, выпавших на долю обычным людям, жителям Ленинграда. Как они, несмотря ни на что продолжали жить и трудиться, даже обессиленные они готовы были на подвиги и не потеряли жажду к жизни.

Сегодня умники с апломбом говорят,

Что надо было сдать фашистам Ленинград.

Тогда бы не было трагической блокады,

Напрасных жертв, руин и прочих бед осады.

Мы, дескать, зря из немцев варваров творим –

Ведь не разрушили они Париж и Рим.

И град Петра, «полнощная Пальмира»,

Открытым городом спокойно ждал бы мира.

Душа блокадника обидою горит:

Да полно, русский ли такое говорит!

Иль он забыл страницы прошлого святые? –

Вовек пощады не просила мать-Россия.

За честь и волю стоя насмерть, города

Врагу ворот не открывали никогда.

Могли ли мы не быть верны заветам гордым

И город Ленина предать фашистским ордам!

Пускай бы умник эту дикость повторил

На Пискарёвском, над безмолвием могил.

Боюсь, что мёртвые в своей земной постели

Такого бы кощунства не стерпели

И все восстали раньше Страшного суда,

Чтоб очернителей низвергнуть навсегда.

Да, если б сдались мы, то не было б блокады,

Но не осталось бы тогда и Ленинграда.

«Стереть с земли его, – был Гитлера приказ, –

А населению – концлагерь, пули, газ».

Фашисты чётко волю фюрера вершили,

Не миллион бы здесь погиб, а все, кто жили.

И пусть простят меня за громкие слова,

Но если б сдались мы, то пала б и Москва.

И я очень хочу, чтобы люди никогда не допускали такой несправедливости и не испытывали боли, которую несет с собой война.

...Когда б все люди на Земле огромной

Войну возненавидели, как мы,

Не чудился бы нам стук метронома

И не знобило стужей той зимы.