5 У волков нет королей

Если о первой книге я писала, что в ней чувство одиночества сквозит, то вторую оно прямо пронизывает от начала и до конца. Одиночество прописано в линии буквально каждого персонажа, причём все они есть друг у друга, но при этом каждый из них одинок по-своему.

Мы видим, как Фитц, даже имея за спиной Ночного Волка и Молли, вместо благодарности задаётся вопросом: "стоят ли мои связи тех усилий, которые приходится прилагать, чтобы поддерживать их?" И тут же по тексту: "Ночной Волк заверил меня, что стоят".

Одинок Верити, смотрящий в бездну Силы, всё больше затягивающую его. Одинока Кетриккен, которая в чужой стране пытается завоевать расположение собственного мужа, придворных, и вместе с этим проворачивает чудеса дипломатии, сохраняя хрупкий мир в королевстве. А ведь она совсем ещё молодая девушка, которая одним только чутьём понимает, как нужно поступить и где что стоит сказать, чтобы добиться успеха для себя и Верити. На Кетриккен обрушивается невероятный груз: ей нужно заручиться поддержкой народа, Верити, прибрежных герцогств, короля, дать своей стране наследника, ещё и умело распорядиться всеми своими "ниточками" как говорит Чейд. А ведь ей всего-то 18-19 лет.

Одинок Баррич, отказавшийся от любви, не имеющий семьи, но безоговорочно верный своему немощному королю. Даже Шут – всегда остроумный и язвительный где-то в глубине своей комнаты остаётся один на один с одиночеством. Ну и наконец мой любимый персонаж – Ночной Волк. Почти во всех его словах я узнаю себя и порой кажется, что он, даже будучи зверем, поступает мудрее, чем те же Фитц и Верити.

Волк настолько предан Фитцу и так легко рассуждает о сложных человеческих вещах: "мы стая, значит мы вместе" – для него так естественно подстроить свою жизнь под Фитца, что он даже не задумываясь делает это. Он просто не понимает, как может быть по-другому, да и не хочет понимать, ведь они стая, а значит неделимы, и неважно, какие там условности сидят в голове человека, Волк – не человек. У волков нет королей.

Ты запрещаешь? Ты запрещаешь? Тогда запрети ветру дуть на твоё логово или траве расти на земле вокруг него

– говорит он по поводу своей привязанности к Фитцу. Очень люблю это сравнение.
Ночной Волк высказывается так просто, но так правильно, что прямо покоряет меня своей искренностью. Я настолько люблю прямоту и бесхитростность в персонажах. Он, например, спрашивает Фитца: "раз ты можешь это делать, как это может быть неправильным?" и затем говорит: "с тем же успехом можешь запретить своему носу нюхать, а своим ушам слышать. Мы такие, какие мы есть".

Так много ëмких цитат отражает всю суть любви, как я её понимаю, – ты просто любишь кого-то, и это чувство для тебя такое же очевидное как слух или зрение – это просто часть тебя, от которой ты не можешь отказаться.

Есть для меня ещё некоторая ирония в том, как ближайшими соратниками Фитца будут с одной стороны Баррич, ставящий долг превыше всего, а с другой стороны Молли с Волком, которые наоборот не понимают слепой преданности королю и периодически подталкивают Фитца пойти по скользкой дорожке.

Ну и сказав, что мне понравилась прямота и простота Ночного Волка, я просто не могу не сказать о том, как меня раздражала его противоположность – Молли. Молли из тех персонажей, которые растягивают сюжет своими мелочными обидками, молчанием и недосказанностью. С другой стороны я понимаю, зачем она была нужна и хорошо, что она прописана именно так, хоть я и злилась на неё, пока читала.

Бесспорно, Молли тоже высказывает некоторые умные мысли, например, о том что чувства – это чувства и они не должно быть мудрыми. Конечно, и Фитц благодаря ей раскрывается с другой стороны, только его мне жалко, а Молли – нет. Он просит её: "хотя бы поговори со мной", "мне казалось, мы понимаем друг друга. Теперь ты не хочешь говорить со мной... я не знаю, что изменилось, не понимаю". И вместо того, чтобы по-человечески объяснить, Молли отвечает: "ничего"!!!! Ну кто бы мог подумать. А потом всë-таки выясняется, что Фитц был с ней слишком вежлив, и ей пришло в голову на это обидеться.

Ближе к концу она прямо говорит "сейчас я решила за нас", и хоть я и понимаю её любовь к Фитцу и несправедливость в их отношениях, но эти формулировки меня убивают. Слишком похоже на обиду живого человека, не благородную, а такую, какая она есть в жизни – глупую, и Молли даже сама говорит об этом.

В целом тут не получилось никак коснуться сюжета на этот раз, слишком меня захватили внутренние миры персонажей. Но я всё ещё с восторгом слежу за делами Верити и с содроганием – за нападениями пиратов и перекованных на Баккип. Они без преувеличения жутко описаны (в хорошем смысле), раньше никогда описания всякой жести не доводили меня до мурашек. От себя могу посоветовать слушать именно эту часть трилогии в аудиоформате, там очень вдумчивое чтение и подходящее музыкальное сопровождение.

Последние главы (где-то с 24), хоть и не содержат в себе ничего грустного по своей сути, всё равно ОЧЕНЬ грустные. От них прямо веет какой-то безнадëгой, нищетой, обречëнностью и страхом неизвестности. И чем дальше, тем сильнее сгущаются тучи и давят обстоятельства. Есть что-то жуткое и тревожное в том, как Бакк, например, отправляет в бой с врагом даже абсолютно непригодные для битвы лодки, просто потому что ничего больше не осталось, а это последний рубеж, который нельзя сдавать. Там и неожиданное участие Шрюда, и героизм Кетриккен и Фитца – пожалуй, это самая сильная глава из всей книги. С ней сравнятся только две последних и эпилог.

Как всегда очень большое внимание уделяется деталям, даже если не говорить о том, насколько продуман и обоснован сюжет, то же видно и в мелочах: Регал, например, коронует себя собственными руками. А Фитц ощущает хрупкость жизни, держа на руках сначала тело ребёнка, а после – старика.
Ну и Дар Баррича заслуживает упоминания – насколько нужно спланировать всё, чтобы введя его тонкой наводкой ещё в первой книге так метко использовать эту способность в самом конце. Робин Хобб попала мне прямо в сердце.