5 «Рождественские песни в разгар лета», или «Место чистой мечты»

«Дети не кричали, ни один из них. Вик не оглядывалась, не хотела ничего видеть. Они были слишком похожи на настоящих детей. Они когда-то были детьми, а теперь их не стало.»

«— Это лучшее место на свете, — сказал Мэнкс. — При всем уважении к мистеру Уолту Диснею, Страна Рождества является поистине самым счастливым местом в мире.»
(Джо Хилл. «Страна Рождества». 2017)

«Хоть про елочку поют,
Рождеством не пахнет тут… »
(Джо Хилл. «Страна Рождества». 2017)

Что может быть хуже смерти? Или КОГДА смерть воспринимается, как избавление? Когда перестают действовать инстинкты самосохранения? Когда ты ребёнок и собственная твоя смерть — единственный инструмент ПРОТЕСТА против … Чего против? — Да всего — ПРОТИВ!!!

Эти вопросы и это понимание, про что роман Джо Хилла «Страна Рождества» (2017) у меня возникли ещё до того, как прочитала пятую часть его не хиленького томика — «Страна Рождества».

Про ЭТО можно писать по-разному. Можно так, как наш Виктор Астафьев — про детей, детство и родителей … И это было здорово в советское время: пронзительно и душераздирающе, с комом в горле и до слёз ... А можно написать такую книгу, как «Страна Рождества». По-другому. Но ещё более страшно и жутко. Про детей и их родителей.

«Брюс Уэйн Кармоди так долго был несчастен, что перестал обращать на это внимание. Иногда Уэйн чувствовал, что мир уже долгие годы разрывается на части у него под ногами. Он все еще ждал, чтобы тот утащил его вниз, похоронил его наконец.»

***
Но и это не самое главное. Магия «Страны Рождества» в том, что она и тебя, как главного персонажа — Викторию (Вик) МакКуинн может «зашвырнуть» насколько угодно далеко от того места, где ты сейчас находишься. Возможно, это будет уголок твоего детства, куда тебе не очень-то и хочется возвращатья, а придётся: история-то отнюдь не пастельно-ванильно-шоколадная … У всех по-разному может произойти своё путешествие в «другую реальность».

Я, например, окунулась в событие своей 5-летней жизни. Вспомнилось такое, за что следовало бы маму лишить материнства. Только став взрослой, понимаешь, почему в твоей жизни всё сложилось так, а не иначе. Страшную тайну ребёнок не может поведать никому, потому что он считает себя виноватым. Он ещё не может анализировать, отличать причину от следствия.

Тайну (информацию) тяжело хранить. Это такая мука. Для ребёнка, в отличие от взрослого, кратность тяжести возрастает. Знать, и ни с кем не поделиться — невыносимо. С годами понимаешь, что тебя в лучшем случае не поняли бы тогда и не поймут сейчас, а в худшем — либо не поверят, либо сочтут сумасшедшей, либо возненавидят за то, как смеешь ты такое говорить: «нам не дано предугадать ...» И разве не прав малыш — Уэйн, сын Виктории и Лу, размышляя:

«Он только надеялся, что его мать никогда об этом не узнает. Она и без того несчастна, ей так трудно сражаться с безумием и пьянством, что мысль о том, что он станет для нее источником еще большей боли, была ему невыносима.»

Это всё и есть второе дно романа Джо Хилла. Автор проникает в самые потаённые уголки души, если такие со временем образовались. И на такие глубокие мысли способен зрелый человек, немало сам переживший всякое.

Если за душой ничего «такого» нет, то восприятие книги будет иным: страшный, невероятно интересный триллер про «дорожного вампира»: мистическом чудовище — похитителе детей, разъезжающем на фантастическом «Роллс-Ройсе Призрак» из 30-х годов; номерной знак NOS4A2 — «Носферату».

«— К тому времени как Мэнкс вытягивал из них жизнь, они уже были погублены. Ничего в них не оставалось, кроме ненависти и зубов. »

***
Как не упомянуть о духе романа? Он насквозь пропитан Кинговсим духом: то тут, то там возникают аллюзии на папино творчество — Стивена Кинга. Чем больше читатель прочёл Кинга, тем больше намёков на него он здесь встретит. И это, на мой взгляд, совсем неплохо. Даже имя своей матери — Табиты автор использует в романе, отводя ей немаловажную роль. Можно только порадоваться, а не завидовать такой известности.

«Женщина с вьющимися волосами нахмурилась, затем посмотрела на ламинированную карточку, прикрепленную к отвороту куртки, где над фотографией ее неулыбающегося лица было написано:
ФБР
ПСИХОЛОГ
Табита К. Хаттер»

Но у Джо Хилла сформировался, как мне видится, свой писательский почерк. Хотя он похож на почерк отца, но всё же — свой. Ученик превосходит своего учителя, оставаясь при этом благодарным ему. Это хорошо. Это естественно. И мне нравится.

Видимо, как и его отец, Джо также намерен создавать свой литературный мир — Вселенную Джо Хилла. Идя по стопам Стивена Кинга, он не забывает делать отсылки к ранее созданным произведениям: аллюзия на первый большой свой роман — «Коробка в форме сердца».

«Я знаю других, которые могут использовать свои собственные тотемы, чтобы выворачивать реальность наизнанку. Чтобы менять ее, как мягкую глину. Был такой Крэддок МакДермотт, который утверждал, что его дух пребывает в его любимом костюме.»

***
Дочитывала последнюю главу с замирающей душой: только бы Джо не «испортил» какой-нибудь неожиданной жутью под занавес!

Когда роман «Страна Рождества» дочитан до последнй точки и пришло время отложить его в сторону, он ещё долго не отпускает. Поразительно, насколько фантастическое, нереальное произведение способно запасть в душу, если написано талантливо. И это всё потому, что фантазия всегда основана на реальности.

«Фантазия — это всегда реальность, лишь ожидающая, чтобы ее включили.»

Каким бы сказочным, фантазийным ни был роман, вдумчивый читатель обязательно поймёт, какую жизненную идею автор положил в основу своего творения.

Каким бы жутким ни был завораживающий и вымораживающий душу триллер, другое название которого «Носферату», ты понимаешь, что автор пишет о ЧЕЛОВЕЧНОСТИ, которая бесценное сокровище, потому что иногда приходится за неё платить собственной жизнью.

«— Никто не должен извиняться за слезы, чувак, — сказал Лу.
— Меня тошнит.
— Да. Да, я знаю. Это нормально. Думаю, ты страдаешь от своей человечности.
— От этого умирают? — спросил Уэйн.
— Да, — сказал Лу. — Это в каждом случае фатально.
Уэйн кивнул.»