4 Портрет поколения... и портрет депрессии

«Нация прозака» для меня, да и для многих других, неизбежно связывается с другой книгой — «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плат. Она тоже о молодой писательнице — и тоже о депрессии. Хотя и совсем о другой эпохе.

А с Сильвией Плат у меня случилась такая история. Ее роман я когда-то давно прочитала не без труда, главная героиня меня раздражала, я психовала: ну сколько можно страдать, вокруг столько любящих людей, все так стараются помочь, а ты лежишь кулем, делаешь суицидальные попытки, в большей степени для того, чтобы привлечь внимание (так, во всяком случае, казалось тогда), и вообще... Иди в поле работай — и не будет у тебя времени на страдания.

Но вот какая штука. Много позже я на себе прочувствовала, что такое депрессия. И узнала, в частности, что пойти в поле в таком состоянии нельзя при всем желании.

До перечитывания Плат я пока не добралась, но «Нация прозака» постоянно отзывалась во мне воспоминаниями о романе и своем собственном тяжелом периоде. Речь не о потерянности и унынии, а о ситуации, когда что-то в организме катастрофически никак, ты просто не можешь увидеть свет, во всем только тлен, а по ощущениям на плечах лежит многотонная каменная глыба. Мозг может понимать: у тебя депрессия, на самом деле все не так, как кажется. Но толку от этого понимания никакого, все равно чувствуешь себя паршиво и на грани безумия, потому что невозможно жить, когда кругом только безнадежная темнота и ничего больше.

У меня не было долгих депрессивных эпизодов, максимум — что-то около 3-4 недель, но я до сих пор удивляюсь, как это пережила. В случае Элизабет Вуртцель депрессия длилась много лет подряд.

Читать книгу было... Ну, странно. Слишком много знакомых моментов. Я тоже росла в неполной семье, хотя и без скандалов, в начальной школе тоже показывала незаурядные способности, и примерно в то же время, что и Элизабет, меня как выключили. Не захотелось задумываться, были ли это предвестники проблем, которые появились позже, но суть в том, что я хорошо понимала Элизабет. Даже когда она делала что-то, что мне и в голову не приходило — например, принимала наркотики, — было понятно, почему она это делает. Но окружающие понимали ее далеко не всегда. Время было такое — не самое худшее для человека с подобными проблемами, но и не самое лучшее. С другой стороны, многие и сейчас относятся к депрессии как к какому-то капризу. Далеко ходить не надо — я ведь сама несколько лет назад считала, что героине Сильвии Плат нужно было просто перестать ныть, встать и пойти.

Вот еще интересный момент. Несмотря на то, что к книге я подступала с отдалённо, но все же похожим опытом, все равно иногда чувствовала раздражение. Мол, да сколько можно, Элизабет, ты знаешь, что тебе не стоит этого делать, но все равно делаешь, не хочешь ранить — но ранишь, не хочешь творить фигню, но все равно творишь. Потом вспоминала себя и сказанные мне одним мудрым человеком слова о том, что в людях нас, как правило, раздражает то, что нам не нравится в себе. И становилось грустно и неловко.

Роман как жизненная история и портрет поколения мне безусловно понравился. Правда, слегка удивил эпилог, в котором Вуртцель пишет о том, что, не дословно, «депрессии» стали модными, люди начали пачками принимать прозак, хотя в большинстве случаев это не нужно; в ее случае — да, в большинстве других — нет.

С этой мыслью не поспоришь. Само слово «депрессия» действительно обесценилось, и когда человек говорит, что у него это самое, не всегда можно понять, у него просто временно упало настроение по какому-то поводу или реально серьезная проблема. Однако, во-первых, странно судить со стороны, что вот у меня на самом деле болезнь, а у этого человека нет. Во-вторых, пока я читала роман, ничто не подводило к такой мысли, и в результате название и эпилог показались оторванными от текста.

Стоит ли читать эту книгу? Не знаю. Она, на мой взгляд, хорошая. Но чтение точно не будет простым. Будет темно, будет горько. Скорее всего, вы будете злиться и раздражаться. Общение с человеком в депрессии — это всегда тяжело.

Даже через книгу.

Обитель странных историй