5

Как-то в юношескую пору в беседе о нравственности услышала любопытную мысль, сказанную новым знакомым, дедом. Не дословно, но постараюсь передать суть: этим занимаются или от безысходности, или от удовольствия. В первом случае их можно только пожалеть, а во втором случае - не абсурдно ли будет их осуждать?

Помню, тогда это поставило меня в тупик, мы привыкли рассуждать теми тезисами, которым нас научили.

С возрастом отмечаю размытие границ по многим вопросам, где ранее занималась категоричная позиция. Мир не черно-белый.

Начинала читать этот роман, не зная, о чем он. Удивлена выбором тематики, провокационная, революционная мысль - об эксплуатации женщин древнейшей профессии, с описанием судеб, быта, интересов, нюансов профессии, с описанием мельчайших подробностей, не щадя чувств публики. Куприн опередил своё время. Сейчас, в век феминисток, он бы больше пришёлся ко двору.

Что хочу отметить для себя - времена идут, проблемы те же - все то же падение нравов, взяточничество, нечистоплотность на руку, ничего нового, лишь смена времён, как декораций. Потому она и классика.

Судьба Любы меня особенно тронула. Вначале, с большим скепсисом отнесясь к идее спасения и окультуривания «пещерного человека», как назвал ее впоследствии Лихонин, а потом с умилением читая о своеобразных успехах в постигаемых науках, о чистоте ее чувств к спасителю, о верности, о старании, о всепокрывающей преданности - я искренне сочувствовала и болела за неё, желая обнаружить в конце книги счастливый конец хотя бы этой сюжетной линии. Но, повторюсь, автор не щадит ничьих чувств, и показывает без прикрас всю подноготную, всю подковерную жизнь проституток.

В Лихонине, как ни противно, можно обнаружить то родство чувства и мыслей, которыми каждый писатель наделяет своих героев специально, чтобы породнить его с читателем, чтобы мы увидели себя и прониклись симпатией или отвращением. Трусость, подлость, бегство от ответственности, эволюция мысли в момент, когда она перерождается от самолюбования подвигом к признанию, что это лишь утоление собственного тщеславия, мимолетный широкий жест, последствия которого нужно теперь расхлебывать. Вначале он ещё борется со своим раздражением, но после какая только грязь ни приходит к нему в голову. Сколько добрых дел не сделано нами, напуганными ответственностью и саможалостью. Или сделано, но на пол пути брошено, не доведено до конца, что возможно ещё хуже. Поманили добром, дали надежду, и растоптали каблуком. Малодушие. Мелкая душа. 

Предательство надежды на счастливую жизнь красной нитью через всю повесть  как первопричина всех бед падших женщин. С детства совращенные мужчинами, эксплуатируемые как «говорящее мясо», без шанса выкарабкаться из этого порочного круга. 

Тяжелое послевкусие от прочтения романа, и самое главное, вопросы поднимаются, а ответы не даются. К вам вопрошают, но не подводят. 

Жаль Женю, жаль Тамару. Жаль Пашу. Жаль Рамзеса. Все очень непросто. В очередной раз убеждаюсь, что не стоит никого судить, осуждать. Нам ничего не известно. Везде мрак.

Не осуждайте женщину, она либо занимается тем, что ей нравится, либо делает это от безысходности.