4 Простила ли Поля отца?

Для начала расскажу байку.
Некогда учились на филфаке одного московского универа две подруги. Одна из них вышла замуж, родила дочку, потом сына... В общем, к тому времени, когда она, вернувшись из академического отпуска, заканчивала универ, вторая уже писала диссертацию и вела у их группы семинары. Девушки дружили по-прежнему, иногда вместе возвращались домой, благо жили в одном районе. Однажды за ними увязалась еще одна студентка и решила завести с преподавательницей интеллектуальный разговор. "Ах, я сейчас читаю "Русский лес"! Такое произведение, такой размах... А вот скажите, простила ли Поля отца?"
Преподавательница сделала гримаску - не хочу, мол, сейчас о литературе - и технично перевела разговор на другое, а когда они с подружкой остались наедине, округлила глаза: "Какая Поля? Какой отец? В упор не помню!"
Я не была участницей этой истории, но она имела для меня некоторые последствия: фраза про отца и Полю вошла у меня в присловье, а о "Русском лесе" сложилось ассоциативное впечатление как о чем-то непроходимо скучном и незапоминающемся. Так что когда группа "Читаем классику вместе" выбрала этот кирпич для сезонного чтения, я первым делом подумала: что ж, по крайней мере, узнаю, простила ли Поля отца...
Действительно, у каждого своя оптика, и фундаментальный и разноплановый роман Леонида Леонова можно рассматривать с гражданской и общесоциальной точки зрения - как антивоенный и антифашистский роман, можно с философской и экономической - как роман об использовании русского леса, можно с политической и нравственной - как историю о противостоянии между Вихровым и Грацианским, а можно с житейской - как историю о взаимоотношениях между Иваном Матвеевичем Вихровым, его женой Еленой Ивановной и дочерью Полей.
Некогда Александр Николаевич Островский дал название "Лес" одной из своих лучших пьес - подразумевая при этом не столько предмет торговли между Гурмыжской и Восмибратовым, сколько дремучую косность мышления и беспросветность жизни.
Век спустя Леонид Леонов использует в названии своего большого романа то же самое существительное вкупе с прилагательным "русский", но смысл его другой: помимо собственно леса как совокупности деревьев, о судьбе которого спорят Вихров и Грацианский, русским лесом, молодой порослью России, как представляется мне, являются для писателя люди, стеной вставшие перед врагом, чтобы не дать уничтожить страну, ее природу, саму жизнь.
Как Роже Мартен дю Гар в своем романе "Семья Тибо", так и Леонид Леонов идет от общего к частному, на фоне панорамы национального бедствия – начала Великой отечественной войны - показывая растерянность, трагедию, внутренний рост отдельных персонажей . В этом смысле роман и глубок, и актуален, и социально значим. Есть здесь и паника первых дней войны, и наивные надежды, что «к Октябрьским все кончится», и московские бомбежки, и страх за близких, и знаменитый парад. Есть и история взросления Поли, есть ужасы войны и подлинный героизм.
Не менее важной является и тема леса: с лесом связана жизнь каждого русского человека, лес – одно из главных богатств страны, которое необходимо сохранить для потомков, судьба леса является точкой преткновения в вечном споре между Вихровым и Грацианским – тоже своего рода «война». Сорокастраничная вступительная лекция Вихрова перед студентами-лесоводами вдохновенна и поэтична, читается на одном дыхании, и не случайно именно после нее у Поли начинается внутреннее переосмысление уже сложившегося у нее образа отца – она видит человека, глубоко убежденного и в собственной правоте, и в правости своего дела, которому он отдал жизнь. На фоне леса происходят многие события романа, лес и отношение к нему является мерилом внутренней сущности персонажей. Сам роман можно в каком-то смысле назвать гимном русскому лесу.
Понятно, что для автора, как и для читателя, Вихров с его желанием сохранить лес занимает заведомо выигрышную позицию по сравнению со своим вечным оппонентом Грацианским, который строит карьеру, опровергая его книги и выставляя его едва ли не противником развития советского строительства. Грацианский выписан на редкость омерзительно, мне он напоминает каверинского Николая Антоновича Татаринова. Точно так же жизнь его начинается с предательства (хотя и невольного), так же эта постыдная тайна заставляет его противостоять лучшим героям романа и пакостить по мелочи – коршун, клюющий печень Прометея. Напротив, Вихров, с детства влюбленный в лес и ненавидящий его обидчиков, выглядит очень простым и человечным.
Именно поэтому с самого начала романа Поля со своей комсомольской безапелляционностью «Мама хорошая, значит, папа плохой» раздражает и даже пугает. Сама история взаимоотношений ее родителей тоже заслуживает внимания, но парадоксальным образом (я всегда любила про любовь, а не про войну, а тут наоборот) современная линия оказалась для меня более важной и цепляющей, чем линия прошлого. Елена Ивановна выросла подкидышем в богатой семье Сапегиных, и некая двусмысленность ее положения заставляет ей принять предложение влюбленного в нее Вихрова без любви, но ничего хорошего из этого не вышло. Наверное, Леонов хотел сделать ее положительным персонажем, но мне эта недобарынька была очень неприятна. И жаль, что их финальный разговор остался за чертой романа, я от их встречи большего ждала.
Роман очень емкий, вязкий, насыщенный, воды в нем практически нет. Оторвешься на несколько секунд от наушников и понимаешь, что что-то пропустил, важна каждая деталь. Книга не показалась мне ни скучной, ни нудной.
И да, кому интересно: Поля отца простила.