2.5 Игры языка

От Роберта Льюиса Стивенсона перешёл к Водолазкину - и впечатлился.

И дело не в том, что события переносятся из вездесущей Шотландии, проглядывающей даже через природу тропического острова, в мои любимые Петербург и Сиверскую. Дело в языке. Нет, конечно, Стивенсон хорошо писал, и, наверное, не хуже переведён. Но это совершенно другой уровень языка!

Ладно, не языка, но лёгкости его использования. Или его коверкания, кому как. У Стивенсона классический язык, такой как мы привыкли видеть в книгах, каким принято писать в условно хороших текстах. Соблюдаются всякие дурацкие правила про то, как должны использоваться скобки, знаки препинания и прочие условности, которые нам кажутся обязательными и безусловными. Набоков писал таким же классическим языком, используя всего его широчайшие возможности.

У Водолазкина этого нет. Он вводит свои правила, но меня это не смущает и не раздражает, наоборот. Он показывает как можно изящно и понятно сократить текст, сжато передать всё, что хочется. Максимально выжимает воду, что, мне кажется, не характерно для современных текстов, в которых недостаток идей восполняется разбавлением.

Цитаты я покажу отдельно, когда дочитаю. Роман современный, а потому по объему ближе к повести, чем к Собору Парижской Богоматери, которую сейчас с удовольствием слушаю.

Да, автор нарушает привычный строй языка, но кто сейчас этого не делает! Однако, мало кто это делает так изящно. Он отлично показывает как и куда может меняться язык. Или даже должен меняться, почему нет, ведь язык всегда меняется, пусть его направление задаёт Водолазкин, а не Дина Рубина, к примеру.

Подумалось, что современная проза, да уже и не очень современная, отличается испытанием языка на прочность — где-то в игровой форме, где-то в более извращённой — это её особенность, возможно, связанная с тем, что обычным языком уже сказано всё, что возможно, всё разумные варианты слов и смыслов перебраны сотнями авторов.

Настала пора играть с формой и переходить на новой уровень. Так же делали софисты в Древней Греции (проверяли язык на прочность и находили множество скрытых дефектов, слабых конструкций), но на другом уровне, на, как мне кажется, более логическом, менее эстетическом, хотя эстетика — вопрос субъективный.

Многие авторы играют с языком, вспоминаются (в том числе благодаря схожести содержания) Саша Соколов (Школа для дураков) и Дэниэл Киз (Цветы для Элжернона — совсем сложно отнести к современной прозе), но эксперимент Водолазкина, как по мне, на порядок успешнее вышел. Уточню: именно как языковая игра, речь не про книгу в целом.

То есть Водолазкин не говорит ничего нового по содержанию, я вычитываю в нём тех же Соколова и Киза, Ремарка и Набокова (про этот тандем писал недавно), Снегова и Домбровского, других, чьи имена не вспомнил. То есть сюжет относительно прост, не нов и предсказуем, но рассказывается новым языком, на другом уровне — и за счёт этого выглядит свежо и актуально. Как будто говорит о другом, о новом.
Однако, как по мне, если знать предыдущий виток спирали, хотя бы на моём уровне, то получается скучновато — остаётся лишь наслаждаться языком.

Продолжение у меня в Телеграм-канале.

Источник