4.5

Самый обычный мост на самой обычной реке, но как много он мог бы рассказать, если бы мосты умели говорить. Одно столетие сменяется другим, уходят поколения, меняются границы государств, а мост все стоит как символ чего-то вечного и неизменного.

Мост через Дрину у Вышеграда, был воздвигнут в 16 веке по указу великого визиря Мехмед-паши, который родился в этих местах в христианской семье. Как и многие другие христианские дети, он был взят в янычары и обращен в ислам. Достигнув политических высот, Мехмед-паша не забыл родную Боснию, возможно, в его памяти навсегда осталась трудная и опасная переправа через бурлящую реку, отделявшая навсегда покинутый родной дом от чего-то нового и неизвестного. Возможно, он видел в мосте связующее звено между тем местом, откуда он родом и тем, где сейчас его дом. Точную причину не назовет никто, но фактом является то, что строительство моста было начато по приказу визиря Мехмед-паши и на его личные деньги.

Строительство моста обросло легендами. Каждый ребенок знал, что строительству моста воспротивилась хозяйка реки – русалка. Каждую ночь она разрушала то, что было построено днем и потребовала от людей страшной жертвы – замуровать двух новорожденных близнецов в опоры моста. Вот уже несколько веков из отверстий, через которые мать кормила замурованных детей, сочиться ее молоко. Еще один столб скрывает вход в чертог Черного Арапа, каждому, кто увидит Арапа суждено умереть. Арап был самый настоящий негр и именно цвету своей кожи он обязан тем, что после смерти от несчастного случая во время строительства моста, стал предметом детских страшилок.

Но не только легендами знаменит мост. Он стал свидетелем и непосредственным участником многих исторических событий. Находящийся на самой границе с Сербией, Вышеград был причастен ко всему, что там происходило. Когда в 1804 году вспыхнуло первое сербское восстание против Османской империи, которое возглавил Георгий Петрович, более известный как Карагеоргий, мост превратился в важный стратегический объект. Посреди моста установили караульную вышку, а сам мост превратился в лобное место, где отсекали головы всем заподозренным в измене и сбрасывали трупы в Дрину.

Прошло 70 лет и Османская империя потерпела поражение в Русско-турецкой войне. По решению берлинского конгресса австро-венгерские войска должны были взять под свой контроль территорию Боснии и Герцеговины, начался период оккупации, принесший Вышеграду много перемен. Каждый год в день рождения императора на мосту устраивалась грандиозная иллюминация, его украшали гирляндами и вереницами фонариков, которые располагались на выгнутой части моста. От того, что нижняя часть моста оставалась неосвещенной, в темное время суток он казался парящим в воздухе.

Несмотря на то, что период оккупации проходил достаточно спокойно, на территории Сербии и Боснии часто вспыхивали волнения против австро-венгерского правления. 24 июня 1914 года в Сараево сербским гимназистом Гаврилой Принципом были убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга София Гогенберг. Австро-Венгрия объявила войну Сербии, что стало началом Первой мировой войны.

Роман Иво Андрича охватывает 300-летний период очень непростой истории Боснии и Герцеговины с ее сложным этническим составом, где мусульманам, христианам и евреям приходилось жить бок о бок под тяжестью общих проблем и общей беды. Судьба страны в романе тесно переплетается с судьбами отдельных людей, за давностью времен многое уже стало легендам, обросло небывалыми подробностями, так что трудно понять, где правда, а где вымысел.

И все-таки можно сказать, что все изменения на мосту были относительно мелкими, поверхностными и недолговечными. Глубокие и важные перемены в психологии и представлениях людей, а также во внешнем облике города не затронули моста, как бы обошли его стороной. Казалось, древний белый мост, без единой царапины и ссадины вынесший на себе тяжесть трех веков, и под «этим нынешним государем» пребудет неизменным и выстоит в половодье новшеств и реформ, как не раз выстаивал в былые времена под натиском всесокрушающих разливов и выныривал из мутной пучины поглотившей его разъяренной реки незапятнанно чистым и белым, как бы возродившимся вновь.