4 Эти глаза напротив

- После смерти мы помогаем расти цветам и траве, а все остальное – горшок с дерьмом.
– Нет, малыш. Есть другое объяснение.

Джереми Бремен телепат, впервые ощутил эту свою способность ребенком, в момент гибели в аварии мамы. С тех пор непрошеные чужие мысли фоновым шумом врываются в сознание, лишая благословенной тишины. С годами он научился ставить от них защиту, экранироваться, но воспринимал эту особенность как досадную аномалию. До тех пор, пока не встретил ее, свою Гейл, совершенно такую же. Годы, прожитые ими вместе, стали счастливейшим временем в жизни обоих, но вот жена умирает от неоперабельной мозговой опухоли, а жизнь Джереми заканчивается. Он, математик и университетский преподаватель, ведет себя в высшей степени саморазрушительно: бросает работу, поджигает дом, где был счастлив с Гейл, забивается в какую-то дыру, становится свидетелем преступления, затем заложником, затем бродягой, батраком...

Три непременных составляющих прозы Дэна Симмонса: солидный объем, альпинизм, невыносимая жестокость. Как правило, еще высокая интеллектоемкость и литературоцентризм, а если время действия вторая половина ХХ века и позже - Холокост. Эти вещи почти непременно будут в том или ином виде в любой из его книг. У меня порог чувствительности довольно высокий, но переносить стабильное для его произведений количество крови-кишок-доброты бывает нелегко, потому, при всей очарованности талантом Симмонса, я не читаю его нон-стоп. Однако точечным вхождениями в предхэллоуинскую неделю - то, что доктор прописал.

В "Полом человеке" есть все. Сверхспособность героя, которая могла бы озолотить его, будь он менее порядочен (щепетилен? брезглив?) Огромная любовь, когда "ты -это я, я - это ты, и никого не надо нам", причем здесь едва ли не в буквальном смысле полного слияния и взаимного раскрытия двух идеально подходящих друг другу телепатов. Горечь потери, когда близкий человек умирает и твой мир разбивается вдребезги. Альпинизм и Холокост тоже есть, впрочем в незначительных количествах, чего не скажешь о научности, концентрация ее в романе столь велика что ложка могла бы стоять.

Физика, математика, психология, кибернетика - на самом деле, скорее квазинаучность, но ключевая для романа идея о сознании как голограмме, состоящей из миллионов голограмм, каждая из которых содержит в сжатом виде информацию о целом с возможностью восстановления/перезаписи - живо откликается во мне, хотя и отдает на сегодняшний день махровым идеализмом. И жестокость, как без нее. Вся мерзость человеков широкими мазками. Герою в череде его мытарств встречается единственный приличный персонаж, чернокожий бомж, прочие кошмар-кошмар.

Непонятно, для чего такая алогичная завязка, сколь тяжкой не была бы потеря, но бросать работу, в которую можно уйти и забыться? Американский университетский преподаватель, вовсе мог бы воспользоваться шабатоном, но внезапно уходит в никуда. Зачем? Для чего поджигает дом? Александр Македонский был герой, но зачем же стулья ломать? Даже и в этом случае, он ведь не многоквартирник, прости господи, сжег, а одиноко стоящее жилье, принадлежащее ему на правах собственности. Никто и ничто не пострадало, кроме его финансового положения, зачем скрываться бегством? Опасаешься расследования страховой? Так не подавай заявления на выплату. Когда меня окунают в такой событийный кисель, я начинаю думать, что автор не слишком высокого мнения обо мне, что не способствует взаимной приязни.

Не назову этот роман лучшим, прочитанным у Симмонса (лучший на все времена для меня "Гиперион"), но для создания хэллоуин-настроения он подходит идеально, а на Литресе теперь есть не только в электронном, но и в аудиоформате в роскошном исполнении Игоря Князева.

Book Addict Читаем с Майей