5 "В моей религии верблюдов лишь через игольное ушко продевают, больше никак не используют"

«Впервые я оказалась в пустыне потому, что мне ужасно хотелось стать первой в мире женщиной, проехавшей через Сахару от края до края» — так начинается повесть будущей известной писательницы и сценаристки Сань-мао, урожденной Чэнь Маопин.

Начинаются приключения молодой жены, ею самой рассказанные: «жизнь супругов всегда крутится вокруг еды, а остальное время они заняты тем, что на еду зарабатывают», «в душе (я) немного позавидовала Гуке: мои-то родители ни одного барана за меня не получили», «в моей религии верблюдов лишь через игольное ушко продевают, больше никак не используют» — я могла бы всю книгу разобрать на цитаты.

Пустыня Сахара охватывает десять государств, но в данном случае нас интересует регион Западная Сахара, бывшая испанская колония. Сань-мао уже второй раз в Испании, успела помотаться по Европе, дважды побывала невестой, пережила попытку суицида и преподавала в Институте культуры в Тайбее. С будущим мужем Хосе они уже были знакомы во время первой поездки, но в этот раз парень настроен решительно. Сань-мао предлагает ему переехать в пустыню, на что он быстро решается, находит работу, а также делает ей предложение.

Рядом с поселением, где обретаются молодожены, стоит испанский военный гарнизон, на единственной дороге до фосфатного предприятия голосуют туристы, есть кварталы, где пустыней и не пахнет, а также есть Кладбищенский район, населенный сахраби, местными жителями самого разного достатка.

Сань-мао, не таясь, рассказывает, как выдают замуж десятилетнюю девочку, как местные мусульманские женщины чураются больниц, как сынки богатых родителей хвастаются «железным конем», как нарочно искала встречи с жителями оазисов и приносила с собой банальный аспирин.

Давайте сделаем оговорочку: очевидно, что жизнь Сань-мао — это возможность, которая есть далеко не у каждой. «Сахарские новеллы» необходимо воспринимать скептически. Далеко не каждому на планете покажется нормальным приезжать к людям с заведомо более низким уровнем жизни, дарить бусы и лекарства, как манну небесную, а потом просить посмотреть в камеру. Она не ученая, не культуролог, не с миссией ООН. В первую очередь, Сань-мао — частный человек, который смотрит вокруг и наслаждается, пока другие в песке по самые уши и просто не могут уехать.

Жизнь в пустыне сложная и не то чтобы дешевая. Периодически самой Сань-мао поднимается вопрос заработка, но для меня — это отдельный звоночек. Очевидно, что она может позволить себе беспокоиться только за себя и Хосе — тоже привилегия, не каждому доступная. Также можно встретить в тексте слова, что в пустыне — скучно, в поселке — скучно, развлечений мало. И у меня сразу вопрос маячит: ты же сама переезжала в пустыню! И что мне теперь, сочувствовать богатой девочке, которая столько народу столку сбила ради детской мечты?

Но Сань-мао и не просит сочувствия. Она прекрасно понимает, во что ввязалась, и ценит каждый миг, проведенный в пустыне. Она всегда готова по-своему (да и не по-своему) защищать каждого угнетенного. Я не люблю рассказы про путешествия, но стиль Сань-мао, одновременно и уверенный, и немного сумасшедший, и простой, как две копейки, и закрученный метафорами по «Искусству войны» и «Сне в красном тереме» — меня покорил.

«Рассматривая одну карточку за другой, вглядывалась я в свое прошлое, затем бросила стопку фотографий и, охваченная печалью, опустилась на пол. У меня было такое чувство, будто я умерла и душа моя, унесённая ввысь, в бессильном отчаянии глядит оттуда на мир живых. Не надо, не возвращайся в прошлое. Консервные банки гремят на крыше, они зовут тебя. Иди сторожить свои доски — нет сейчас ничего важней»

«Сахарские новеллы» — это буквально учебник по китайской классической литературе и географии Сахары для чайников. Прочитаете — уже начнете ориентироваться, настолько в тексте много и комментариев самой Сань-мао, и примечаний переводчицы.

Рассказы охватывают самые разные тематики, и постепенно по тону смещаются от довольно нейтральных (хотя «Девочка-невеста» оставила тошнотворное ощущение) до невероятно тяжелых: «Сержант Сальва», «Безмолвный раб», «Горестный плач верблюдов» — именно в таком порядке, гвоздем за гвоздем. Межнациональная резня, рабство в католическом подданстве, гражданская война.

Своеобразным перевалом служит мой самый любимый рассказ «Моя дорогая свекровь»: за поверхностным рассказом от второго лица скрывается столько боли и страха, что новогодние праздники превращаются в поле битвы, с тактикой, стратегией и сопутствующим ущербом. Я, для которой все описанное выше — повседневная реальность, в кой-то веки почувствовала себя услышанной.

Поддержите меня подпиской на тележку!