4.5

Я не знаю, может ли быть хорошей книга, если не веришь автору?

Но негатив - в конце.

Книга своей увлеченностью напоминает "На берегах Невы" Одоевцевой. Как продолжение - про культурную жизнь в Москве, Казани, провинции, Крыму, эмигрантских Константинополе и Париже. Про живопись, немного про науку. Про людей, неинтересовавшихся политикой (именно поэтому даже революции 17 проходят мимо них) - беззаботных, несмотря на все трудности, как "Сестры" Толстого. А потом оказавшихся по разные стороны. Герой увлечен энергией строительства нового. Героиня тоскует в турецком саду и собирает по крупицам информацию о культурной жизни новой России. Париж мечты тоже оказывается не таким, как хотелось. Казалось, что книга написана в 60х, чтобы вернуть читателям имена мирискуссников, авангардистов, модернистов, познакомить с культурной жизнью зарубежья, обрисовать не соцреалистический, формирующий круг чтения. Автор очень тонко чувствует искусство, прекрасно анализирует и объясняет. Местами не книга, а вдумчивый толковый учебник.

Теперь минус
История. Письма, в основном только ее. Мессенджистика длиной в жизнь Она себе что-то придумала и навязалась.
Но это еще полбеды.
На самом деле, героиня жила счастливо, была верна мужу. Муж был действительно талантливым художником, явно сильнее ее. И вот тут такой поклеп? Неужели приятно читать ее родственникам?

Мизантропия не столько героев, сколько автора. Она везде. Вот, например, описание семейства:
"Осенью 1921 года он жил в Большом Палашовском переулке, в семье, которая была ему неприятна. Хозяин, бывший владелец ломбарда, болел какой-то странной болезнью, заставлявшей его неожиданно падать. В квартире была внутренняя лестница, и он падал с нее, гремя палкой, ботами, кастрюльками, которые он зачем-то постоянно таскал по квартире. Прибегала жена, расплывшаяся, злобная, и сын, глупо хихикавший, стеснявшийся своей худобы. Они ставили старика на ноги, и он снова начинал шаркать ботами, что-то бормоча, напевая. Однажды Константин Павлович прислушался и разобрал слова воинственной старинной шансонетки:
Всех патриотов ждет награда:
Когда мы двинулись с парада,
Я с маркитанткой храбро шел,
Жену гусар под ручку вел.
Почему Константин Павлович не съезжал с квартиры — он и сам не знал. Комната была удобная, светлая." "Константин Павлович по-прежнему жил в Палашовском переулке, в квартире с падающим хозяином..."
А вот наша интеллектуальная художница поступила на Бестужевские курсы, на математический факультет: "Встретила компанию студентов и, конечно, курсисток, но мне они не очень нравятся. Хорошие, честные и симпатичные, но очень уж узки их интересы... Помимо курсовых слушаю лекции на насущные темы. Например, Сперанского «Победители жизни». Говорит он красиво, но как-то пусто. Я попыталась пересказать его лекцию Шуре — а кончилось тем, что мы обе стали хохотать до упаду." "Муж мой мало развит, со школьной скамьи попал на войну." "Турчанки ленивы, неразвиты". "Твой брат был русский гимназист (помню его прекрасно, хотя видела только раз), то есть личность вполне определенная в своей грубоватости, беспечности, лохматости, браваде."