5 "Мой хозяин ошибался, полагая, что я дерусь за него."

Аннотация гласит: "Брутальная и местами очень веселая притча в лучших традициях фильмов Гая Ричи". В кои веки я согласна с аннотацией)): это именно притча, способ высказать свой взгляд на мир, отдав право говорить не людям. Здесь у нас во всех главных ролях - собаки. Не только бойцовые псы, но и уличные бродяжки, расфуфыренный пудель со странной для собаки ориентацией, шлюшки, умники, полицейский пёс. Разнообразие - всё, как у людей. Только вот о чём нет ни слова в аннотации, обещающей веселье: грустных, до душераздирающей степени моментов побольше, чем напоминающих комедию или пародию...

Гончий пес Агилюльфо – существо слабосильное, но образованное и с философским складом ума – уверяет, что я рожден для боя и моя гладиаторская родословная уходит во тьму времен. По всему судя, мои предки потрошили в горах волков и медведей, а в Колизее – львов, сопровождали римские легионы и рвали варваров в германских лесах и дунайских плавнях, травили индейцев на Карибах и чернокожих беглых рабов в амазонской сельве. Такой вот, брат, у тебя куррикулюм, то бишь послужной список, говорит Агилюльфо. И, наверно, оттого – от того, что столетиями фатально обречены мы проливать кровь – у собак моей породы со щенячьего возраста глаза глядят со старческой покорностью судьбе, и душа вся в рубцах да шрамах. Человек сделал нас убийцами или вроде того. И мы это знаем.

Старый пёс Арап, в прошлом звезда и чемпион собачьих боёв, надеялся никогда не вернуться в Каньяда-Негра, где находится, в собачьем понимании, ад на земле - арена и живодёрни. Но выяснилось, что два его друга - русский борзой Красавчик Борис и родезиец Тео попали именно туда.

– И ты не отбивался?
– Даже не гавкнул. Я – пацифист, к твоему сведению. Собаки моего класса конфликтов избегают. Кроме того, я чуял опасность, которой пахло от этих людей. И потому решил подождать, как там дальше развернутся события.
– А Тео?
– Я же говорю – он был крепко навеселе. Может, даже больше, чем я, однако оказал сопротивление. И лаял, и даже хотел цапнуть того, кто его схватил. Только эти… из фургона которые, дело свое знали. У них наготове были проволочные петли – накинули на шею и поволокли. Чуть не задушили… Ну и вот. Привезли сюда.

Вызволить друзей - главная цель Арапа. Какую цену придётся заплатить? Вернуться на ринг и снова убивать...Как определено традицией криминального жанра, пусть обычно героями бывают люди, а не псы (кстати, название неумолимо вызывает ассоциацию с книгой Норман Мейлер - Крутые парни не танцуют ), покончить с прошлым не просто, а иногда и невозможно. Собачий бунт, который привёл к освобождению всех пленников живодёрни, - не последнее событие в их жизни. Даже то, что люди называют "выпуск новостей" затрагивает эпопею похода сбежавшей стаи. И смотреть на это не слишком приятно даже собаке с такими крепкими нервами, как у Арапа.

Агилюльфо воззрился на него с философической укоризной:
– Тео – бедолага? Вот уж нет. Сам посуди. Он восемь месяцев был счастлив, носясь по полям и горам. Как он сам того хотел – свободным. Собачьим партизаном. И друзья его были с ним.

Какие ещё моменты меня абсолютно очаровали в книге - тесная связь с кино, подкрепляемая и образами, действительно будто пришедшими из фильмов Рича или Тарантино:

Настоящее ее имя – Лупе – забылось, она стала именоваться теперь Королевой Текилы, а группа «Северные Кабыздохи» сложила про нее песенку, где были такие слова:

Бывают самочки опасны
Ничуть не меньше кобелей,
Пускай на вид они прекрасны,
Но зубки щерят злого злей.

и использование киноматериала для описания персонажей, например, вот так:

И, поверьте, это была не та кинодура, каких показывают в сериалах вроде «Леди и бродяга», и не та кинодива вроде знаменитой Лесси – ну, чтоб вы поняли. Дидо была исключительным, просто образцовым экземпляром.

Только жаль, что при всей слепой собачьей вере в человека, выработанной столетиями, наступает момент, когда идол валится с пьедестала...

Пусть даже мы становимся героями или преступниками по воле людей – тем, во что превращают нас хозяева, которые не всегда оказываются достойны нас, но почти все собаки, если не считать совсем уж остервенившихся и потерявших рассудок, соблюдают определенные правила. Наш кодекс запрещает, например, нападать на щенков или добивать противника, попросившего пощады.

– У многих здешних двуногих есть детеныши.
– Какая разница? Вырастут – станут такими же.