5 Неизвестная грандиозная эпопея о страшном русском мире.

Зимой на книжном клубе я впервые услышал про Ивана Наживина. Увидел и подержал в руках впечатляющей толщины том. Тема встречи в клубе была «страшное в литературе». Все заготовили хорроры да триллеры, а тут «страшный русский мир». Незадолго до этого я перечитывал «Мелкого беса» Фёдора Сологуба (одна из любимых книг юношества) и в очередной раз получил дозу горького удовольствия от столкновения с посконной русской действительностью. Я решил, что мне такое надо и попросил почитать «Распутина», однако несколько месяцев боялся к ней подступиться, уж больно внушительная по размерам книга. (В романе три тома и под полторы тысячи страниц.) Летом дело сдвинулось. Два месяца глубокого погружения и теперь я готов заявить, что книга эта просто грандиозная!

Не понимаю, почему я до сих пор ничего не слышал о самом Наживине и его литературном творчестве. Место этого романа – на полке рядом с другими великими эпопеями «Войной и миром» и «Тихим Доном». (Однако утверждать такое лично мне некорректно. Первую я в десятом классе не дочитал, второй прочёл, но давно это было.)

Всё в книге начинается незадолго до начала Первой Мировой войны в городе Окшинске, что стоит на реке Окше, (Выдуманная писателем Окша созвучна реальной Оке, которая в двадцати минутах ходьбы от меня. И потому я уже представляю на каких улицах могли происходить события книги.) В центре повествования – Евгений Иванович Громов – провинциальный мыслитель, который ведёт тихую интеллигентную жизнь. У него есть небольшой доходец, заработанный ещё его отцом, на который он в том числе содержит местную газету «Окшинский голос». Вокруг газеты собирается небольшой круг местных грамотеев с идеями – живописная галерея идеалистов: толстовцы, эзотерики, социалисты, любители древности, а, следовательно, националисты-антисемиты. А вокруг них живёт и клокочет русский мир: невежество, пьянство, забитость, злоба, лень.

Провинциальный Окшинск – точка, откуда повествование стартует сразу в нескольких направлениях: наверх - к царскому двору, Распутину и элитам; вниз – в крестьянскую общину, мрак и безысходность которой описаны особенно красноречиво; чуть вбок – к земству, где тоже всё сгнило и пропито; к светлому будущему – с попыткой выстроить романтиками коммуну на берегу Чёрного моря (но работать руками никто не умеет, от того всё развалилось, толком не начавшись); куда-то далеко на восток, где заволжские сектанты выстраивают свою дорогу к Богу, а хищные нахальные купцы скупают лес и сколачивают состояния.

(УДИВИТЕЛЬНОЕ ДЕЛО. Я совсем забыл, но как прочёл сюжет про купцов, то сразу вспомнил другую свою любимую книгу университетской юности – «Фому Гордеева» Горького. Я читал её несколько раз, будучи студентом. Тронула меня судьба нелепого купчика Фомы, который ненавидел доставшееся ему от отца торгашество, а сил и мозгов на большее не было, в итоге, как всегда в таких случаях – пьянка, ловля чертей, дурка – маршрут известен.)

Повествование напоминает ленту в соц.сетях: философские рассуждения сменяются бытовыми зарисовками. Обсуждаемых тем миллиард, и они всё те же: споры мясоедов-вегетарианцев, споры по поводу прививок, а также как и чему учить детей, государственная пропаганда и политтехнологии. Читается так будто и не прошло больше ста лет.

Помимо ленты в соц.сетях, вторая ассоциация – это карусель, по типу американских горок, но не по амплитуде вверх-вниз, а по большой спирали и всё время вниз. Количество кругов я не сосчитал, но их не меньше девяти дантевских. Любимое нынче «со дна постучали» автор практикует достаточно часто. На читательское «Господи, ну куда уж хуже» у писателя всегда есть аргумент. В итоге карусель разгоняется на адских кругах и центробежная сила выбрасывает всех, кого куда. Хотелось бы вслед за Джармушем повторить, что выживут только любовники, но там сложнее: любовь не спасает, но без неё точно не выжить. Следить за эмоциональными изменениями героев, причём траектории у всех совершенно разные, отдельное удовольствие этой книги.

Множество живописных, точных в малейших деталях, сцен: пьяная, тупая, чуть не дошедшая до свального греха крестьянская свадьба; зверская казнь красноармейцев казаками; черноморская армада отплывает от Новороссийска; Николай второй играет в шашки с мужиками-конвоирами; сны Гришки Распутина. Это всё наполнено достаточно неочевидными смыслами. Застывшая картинка представлений о том времени проявляется неожиданными оттенками.

На последних страницах, спустя десять лет (столько занимает повествование трёх томов) Евгений Иванович поднимается ясным днём на второстепенную альпийскую вершину, любуется на открывающиеся ему красоты и перестаёт искать ответы на вечные вопросы. У него даже нет ответа на вопрос помельче: как дальше жить. Он просто наслаждается красотой. Ведь красота, это, в конце концов, тоже жизнь.