4.5 "Мальчики с поднятыми воротниками"

Романтика начала шестидесятых. Наивная вера, что всё по плечу, а впереди ждёт только прекрасное и светлое. Всё это здорово. Если не знать, что будет лет через так 20-25. Мальчики с поднятыми воротниками так долго смотрели в небо, что не увидели пропасти и радостно в неё свалились. Романтика обернулась инфантилизмом. И не заметили, как промечтали целую страну.  Большинство этих Димок, Юрок и Аликов  (ох, не даром Александр Вампилов в "Утиной охоте" устами Веры  всех персонажей окрестил Аликами), либо спились, либо, как автор этой повести, отъехали искать счастья в далёкие края. Но не всем, как  Аксёнову или Довлатову, повезло там найти себя.

Тра-ля-ля! Поехали исследовать разные ветры! Бриз – это прибрежный ветер. Муссоны дуют летом с моря на сушу, зимой наоборот. Пассаты – прекрасные ветры (это у Джека Лондона). Aора – в Новороссийске (где это он читал?). Торнадо – кажется, в прериях.

Ну скажите на милость, можно с таким наивом и верой выжить в нашем, и не только  в нашем, но в любом обществе? За примером далеко ходит не надо. Вспомните того же Сэлинджера, очень точно назвавшего свою повесть "Над пропастью во ржи". Кстати, повесть Василия Аксёнова очень созвучна книге  суперпопулярного тогда в Союзе Сэлинджера. Страны разные, но суть одна и таже: иногда нужно опускать глаза  и смотреть, что у тебя под ногами.

Те, кому посчастливилось дожить в СССР до седин, сначала с радостью восприняли перестройку. Но призрачный флёр быстро развеялся, когда настали те самые "святые" девяностые. "Безумных лет угасшее веселье. Мне тяжело, как смутное похмелье" Похмелье оказалось горьким.

Повесть Василия Аксёнова - попытка осознать трудности переходного возраста от юности к зрелости, или скорее к взрослости.  Трое пацанов, вчерашних школьников, ищут свою дорогу во взрослую жизнь. В принципе, их действия на первый взгляд выглядят вполне правильными:  испытать себя  в достаточно трудных условиях, без всякой поддержки со стороны родителей или старших братьев.

Но почти сразу же становится понятно, что всё это только игра, которая к тому же очень быстро надоедает. Из всех троих более-менее освоился на рыболовецком судне только Димка.   Алику и Юрке всё это, по-большому счету, сильно не надо. Один совершенно не выносит морских просторов и качки, а второй , хотя внешне более устойчив к суровым морским испытаниям, больше увлечён поэзией и глазами некой оставшейся в Москве Боярчук. О приключениях на морских просторах Прибалтики они скорее всего  очень скоро забудут и вряд ли когда-нибудь вспомнят.

Что касаемо первой любви,  - ну, а как же без неё, когда тебе 17-18 лет?- то, здесь еще Димке расти и расти. Потому что ведёт он себя совершенно по-детски. Кстати, в отличие от его возлюбленной Галки, которая на первых порах проявляет невиданный для тогдашней девушки практицизм и хватку, которых, однако, хватет не надолго.  Мне почему-то кажется, что Галя, у которой этой самой романтики все же меньше, чем у Димы, подумав, все равно выберет намеченный путь и способы  осуществления поставленной цели.   Ибо, сколько бы она не тёрла пол на складе мокрой тряпкой, это очевидно не о ней и не её.

Аксёнов совершенно не слуайно выбирает для путешествия своих героев именно Прибалтику. В 60-м году, когда вышла повесть, да, в принципе и все последующие годы, эта территория оставалась  для многих живущих в Союзе  практически заграницей. Во-всяком случае, все три респулики были по образу и стилю жизни, скажем так, не совсем советскими.   И это ощущение Василий Аксёнов предает исключительно точно.

Все четверо смотрели, как приближается автобус, и чувствовали себя счастливыми. Вот это жизнь! Горячий песок. Сосны. Чайки. Море. Автобус идет. Куда хочу, туда еду.
Могу на автобусе, а могу и в такси. И пешком можно. И никто тебе не кричит: иди, учи язык! И никто, понимаете ли, не давит на твою психику. И унижаться, выпрашивать пятерку на кино не надо. А впереди вечерний Таллин. Город, полный старых башен и кафе.
Они вошли в кафе. В зале были свободные столики, но они подождали, пока освободятся места у стойки. Места освободились, и они сели на высокие табуреты к стойке. Положили руки на стойку. Вынули сигареты и положили их рядом с собой. На стойку. Поверхность стойки была полированной и отражала потолок. Потолок весь в звездах. Асимметричные такие звезды.

Барная стойка с высокими табуретами, ассиметричные звёзды -  для тогдашнего времени вообще какой-то антураж из романов Хемингуэя.   Ни в одном среднестатистическом  московском кафе, и даже в ресторане, о таком тогда даже не слышали, не говоря уже о провинции.   А казино и карточные игры? Обратите внимания, везде было запрещено. Кроме Прибалтики. Как же плохо  и трудно им жилось  при советской-то власти! Просто ай-ай-ай!

Стилистика построения повести для 1960 года была  абсолютным прорывом. До Аксёнова в Советском Союзе  так не писал никто и никогда:  короткие отрывистые фразы с нескончаемыми повторами, внутренние монологи героев , взгляд как бы изнутри и сейчас же со стороны.

Димка засвистел, перекатился на другой бок и бросил ей через плечо зеркальце и гребенку. Он стал смотреть на свои сандалии, засыпанные песком, а видел, как Галя причесывается. В левой руке она держит зеркальце, в правой – гребенку, заколки – во рту.
– Теперь можешь смотреть.
– Неужели? О нет, нет, я боюсь ослепнуть!
– Смотри! – крикнула она с вызовом.
Димка стал смотреть.
«Смотри, смотри, смотри! – отчаянно думала Галя. – Смотри, сколько хочешь, смотри без конца! Можешь смотреть и прямо в лицо, а можешь и искоса.
Смотри равнодушно, насмешливо, страстно, нежно, но только смотри без конца!
Ночью и вечером и в любое время!»

Очень важно подчеркнуть, что герои повести - люди, не только не воевавшие, но войны как таковой, не помнящие, поскольку годы их рождения приблизиельно 1941-42. Война так или иначе догонит этих мальчишек через время, хотя и косвенно. Скажутся недоедание, где-то в глубине сознания оставшиеся воздушные тревоги, трудности эвакуационных дорог.

Совершенно отдельно в повести стоит образ Виктора Денисова, старшего брата Димки. Он представляет поколение, на войну не попавшее, но хорошо её помнящее. Это в какой-то мере образ самого автора, Василия Аксёнова, кстати, действительно врача по первой специальности. Трагическая гибель Виктора - не просто авторский ход, хотя, безусловно, здесь можно увидеть аллюзию на уход Аксёнова из медицины, для которой он практически, можно сказать, погиб. Но образ значительно глубже. В отличие от желторотых несмышлёнышей, Виктор видит и понимает гораздо дальше и глубже. Он уже расматривает, возможно, чем всё закончится с этой "оттепелью" и, как бы парадоксально это не звучало, предпочитает гибель на взлёте. Хотя,  опять же в авторском замысле, можно усмотреть и то, что младшим братьям, больше не на кого опираться и волей неволей теперь им все-таки придётся оределяться с выбором жизненой позиции. Как они все определились мы смогли наблюать воочию.

 Читать/ не читать.  Рекомендую. Чтобы понять наше сегодня, нужно знать, что лежало в основании карусели.