4 Деградирующее общество послевоенной Японии

Довольно трудный, хоть и небольшой роман. Читая его, отчего-то сразу приходит на ум сравнение с русским классиками XIX столетия – той же «Анной Карениной», например. Или французскими романами Стендаля, где похотливость и развращённость героев граничит с нормальностью. Символично и во многом даже показательно, что герой Акияма – специалист и переводчик подобной литературы, как и сам Сёхэй Оока в реальной жизни. Удивительно ли, что эта тема распутности нравов стала центральной в романе.

Здесь все друг другу изменяют: телом, в мыслях или просто намерениях. Но кто-то чувствует неловкость, вроде постоянно раскаивающейся и обвиняющей себя в предательстве Митико. Хотя, женщина, собственно, пока ещё ничего не сделала. Иные без зазрения совести идут на поводу собственной похоти, придаются плотским наслаждениям на стороне, и даже обвиняют в этом своего партнёра по браку (язык не поворачивается назвать их «половинками»). Таковые, например, Акияма и Томико. Разница лишь в том, что для одной это всего лишь игра – в которую она играет ещё с момента наступления телесной зрелости, другой же – избалованный трус, привыкший идти на поводу своих желаний и живущий за счёт средств своей жены Митико.

Как ни противны эти персонажи, стоит признать – подобных им полно в современном мире, и страшно от того, что они даже не понимают, насколько пагубны их деяния, как ранят окружающих, да и неспособны видеть дальше собственных страстей и расчёта. Символично то, что Акияма неспособен винить себя случившееся с Митико. И видит причину в Цутоми – человеке, что в итоге оказался лишь инструментом. Так проще, так безопаснее. Хотя, если хорошо посмотреть, здесь каждый пользуется друг другом. И та же Митико – не идеальна. Как не идеален и сам мир послевоенной Японии, где полно японских проституток, поджидающих американских солдат, чтобы подзаработать на пропитание, мира, где представление о морали уступило место выгоде и расчётливости. И итоговое сумасшествие Цутоми – как авторский вызов этой всепоглощающей безумности. Только увидит ли он, остановится?

Вообще, книга буквально наполнена безысходностью – уже с первого погружения в природу равнины Мусасино, где и происходит большинство действия романа. Оттого читать её взахлёб не получается. Иногда требуется отложить книгу, обдумать. Был ли иной выход у героев? Было ли будущее у Митико и Цутоми, выйдя последний из-за кустов, не оставшийся верен собственной клятве? Кажется – ответ очевиден, и весь роман говорит об этом. Как нет будущего и у Акиямы с Томико, что бросит его как только у того закончатся деньги… или просто станет с ним скучно. Больше всего лично мне в этой истории жаль маленькую Юкико, что беззаветно, с детской искренностью и наивностью обожает своих родителей: Оно, погрязшего в безысходности и каждый вечер насилующего свою жену в спальне, и Томико – кажется, самый отрицательный персонаж в романе.

Думаю, книга понравится вдумчивому читателю, любителю классических нравственных романов. Остальным же он может показаться просто скучным.