5 Рождение из кокона

Само название романа Анны Толкачёвой «Мальчик с татуировкой бабочки» велит нам оглянуться на роман «Девушка с татуировкой дракона» — именно под таким названием, заимствованным из англоязычного издания книги, первая книга Стига Ларссона из трилогии «Миллениум» известна российским читателям (или зрителям, которые смотрели экранизацию). «Мужчины, которые ненавидят женщин» — так роман называется в оригинале, чуть более недвусмысленно расширяя основной конфликт от частной судьбы героини и её мести насильнику до более масштабной борьбы за собственную женскую самодостаточность в коррумпированном извращённом мужском мире. Татуировка на теле Лисбет становится символом силы — сверхъестественной, мистической, зарождающейся внутри героини, как пламя в чреве дракона.

В этом смысле татуировка бабочки — невесомого, хрупкого существа — делает Матти (так себя называет герой романа Анны Толкачёвой) антиподом Лисбет. Типологически у них много общего: бытовая неустроенность и непонимание окружающих, личные тайны и страх перед другими людьми, ум и умение подмечать мелкие складки и шероховатости на гладком полотне реальности. Главное отличие в том, что Матти не хватает внутренней силы, чтобы менять мир вокруг себя там, где это возможно. Он принял свою никчёмность как объективное состояние среды, где невозможно стать счастливым. Этим отчасти объясняется его одиночество, причина которого совсем не внутренняя гомофобия, как может показаться на первый взгляд, а отсутствие опыта любви со стороны других людей, чего-то испытанного, пусть на краткий миг, очень давно в детстве.

Собственно, сюжетная основа романа — это побег, то есть мечты и попытки героя уехать за рубеж, причём мечты инфантильно отвлечённые, поскольку «заграница» не связана с каким-то конкретным планом, целью или представлением о будущем. В мысленной реальности Матти в начале романа будущего нет вообще. Попытки уехать при этом вполне действенные, хотя в силу социальной неопытности аспиранта-филолога большей частью неудачные и даже комичные, напоминающие приключения бравого солдата Швейка.

В стилистике книги сатирический элемент проявляется через гротескную трактовку различных сюжетных ситуаций, в которые герой попадает благодаря своей наивности, например, в сценах в ночном клубе или на квартире у декана, описании его работы в газете «Жизнь УЕТа» и попыток знакомства через онлайн-приложение, в эпизоде с получением визы и в больнице. Именно невинный взгляд неподготовленного сознания, столкнувшегося с непонятным, в сочетании со словесной эквилибристикой метафорически мыслящего филолога-рассказчика порождает особый критический корректив видения — от безобидной иронии до болезненного абсурда, когда реальность рифмуется и перемешивается с бредовыми снами. Автору романа, мастерски владеющей искусством описывать сложные эмоции опосредованно, через их отражение в образах «низкого» быта, сцены всевозможной «психоделики» удаются особенно хорошо: они отбрасывают тень иллюзорности на «суровую реальность» сюжета, создавая внутренний гиперреализм романа — гиперреализм в этаком постструктуралистском понимании как событийность, имитирующую то, чего никогда не существовало.

Гиперреальность в романе создаётся постепенно — в движении сюжета от внешнего к внутреннему, когда он вначале строится по принципу нанизывания, как бусин на нитку, отдельных сторонних персонажей, через которых нам становится понятнее главный герой, а потом, ближе к концу, внимание читателя постепенно погружается во внутренний мир Матти уже без всяких внешних посредников. Отчасти поэтому начало книги кажется немного разрозненным, словно набор персонажей произволен и они плохо сшиваются друг с другом, но они необходимы для понимания того, как работает «остраняющее» воображение повествователя.

К финалу роман стилистически усложняется тем, что сюжет всё меньше черпается из внешних событий и всё больше берётся изнутри, из сокровенных переживаний Матти. Драма героя из внешней становится внутренней, защёлкивая жанровый замок романа воспитания, психологической трансформации героя. То есть главный герой как бы исподволь начинает менее зависеть от окружающей реальности как носитель характера и воли, а погружается в рефлексию, свой мир внутри становится для него более ценным.

Фабульно этот роман воспитания, как я уже говорил выше, оформлен как путь, на котором даже есть прямое пересечение границы между Россией и Финляндией. Если вспомнить, что в основе любого сюжета вообще лежит мифопоэтическая триада «жизнь-смерть-воскресение», то метафора бабочки здесь превращается в сюжетную: кокон — освобождение из кокона — бабочка. Но, как в личной беседе мне подсказала сама автор, бабочка в японской культуре — символ потустороннего мира. Жизнь бабочки коротка, это красивый миг, не имеющий будущего. Переход границы, по сути, — уже путешествие в потусторонний мир.

Метафора погружает нас, читателей, в ожидание рокового момента, способного разрушить свободу и счастье героя. По логике сюжета, роковое должно идти изнутри — собственная внутренняя неспособность податливого, зависимого человека быть счастливым, которая отчётливо прослеживается по роману. Но что окажется в итоге сильнее: нелюбовь героя к себе или любовь к нему другого человека? Способна ли эта любовь изменить того, другого, чтобы сделать Матти счастливым?

«Мальчик с татуировкой бабочки» — роман о поисках счастья, но в особенном, «русском» измерении, со странным соединением иррациональной надежды и фатализма. Матти — герой глубоко чеховский, для которого счастье всегда остаётся мечтой, не столько потому, что оно невозможно, сколько потому, что оно мыслительный конструкт, симулякр, существующий в этом смутном, русском сознании как «небо в алмазах» или как «ежевичное море, размывающее скалы здравого смысла».

Из телеграм-канала Марка Липкина «Культурная ссылка»