2 Пан планетарного масштаба

Роман будто специально для меня написан: любимый архетипический персонаж - побежденный полководец в изгнании, любимая тема - воздействие сознания на материю, любимый стиль - Витольд Гомбрович.
С того как написано и начну. Долгое время я избегал этой книги, потому что начитался отзывов о сложности стиля автора. Оказалось - отнюдь. Дукай - это не польский Томас Пинчон или Дэвид Фостер Уоллес. Это лучше! На вооружение он взял стиль Витольда Гомбровича - главного польского писателя двадцатого века, как это видится теперь из века двадцать первого. Создатель современного польского литературного языка, по слову Войцеха Карпиньского. Он его разрабатывал в своих рассказах, романах и пьесах, но главным образом в прославленном "Дневнике", и оказалось, что это не авторский идиолект, а вполне жизнеспособное и плодоносящее письмо, что с блеском и доказал Яцек Дукай своим романом. Этим стилем оказывается можно писать не только фантасмагорические сатиры или тонкие иронические эссе, но и сверхсерьезные эпики о судьбах человечества.
Впрочем, оказалось, что текст сложен настолько, что некоторые даже очень опытные читателей не поняли, что в этом мире Америки и Австралия давно ОТКРЫТЫ и имеют мощную государственность. Это Северный и Южный Гердон и "трапециевидная" Гаудата. Да, обилие неологизмов на основе древнегреческого поначалу смущает, но после двухсотой страницы они проскальзывают в сознание автоматически, уже думаешь, что только так писать и нужно))
К тому же, это концептуально оправданно. Ведь мир, описанный Дукаем, это вселенная, пригрезившаяся Аристотелю, когда тот перебрал с разбавленным вином на очередном симпозионе. Вся эта телеология, небесные сферы, эпициклы планет, форма(льная логика), довлеющая над содержанием. Идея не уникальная, о подобном многие писали - от Теда Чана до Сергея Синякина - но разработано Дукаем оригинально и основательно.
Персонажи в книге и впрямь не особо сложны (а вот сюжет с игрой престолов - да!), но они хорошо передают одну из центральных идей автора (о коей ниже), а это признак полноценной литературы.
И все замешано на нашествии пришельцев - красота!
Даже не представляю, какой объем первоисточников и монографий надо было перелопатить для создания этого шедевра без дураков! Написано автором, не достигшем тридцати лет, за шесть месяцев - снимаю шляпу!
К сожалению (для многих - к счастью!) все представленное в романе пиршество ума и стиля создано для трансляции упоротого психоза... (о нет! Нельзя польских писателей называть параноидальными утырками, даже если они таковыми и являются! Это неполиткорректно, не дипломатично! Они ведь так радеют над развитием международных польско-российских связей! А ты!..)... для трансляции двух историософских идей, до которых только и смогла дорасти польская мысль за истекшие пятьсот лет: "Речь Посполитая - величайшая держава Евразии, а то и всей планеты" и "ясновельможные паны рады - последняя линия обороны Европы от москальско-калмыцких орд, казаков-неандертальцев и прочих досадных ошибок Божьего промысла". Это, так сказать, благая весть, а инструмент для этого назван в геометрическом центре романа: "Между чужим и чужим может быть лишь насилие". Согласие - это подчинение слабого более сильной Форме.
Автор вначале это декларирует, а потом, как и положено талантливому автору, показывает на практике - русский воевода целует, а затем и вылизывает сапоги польскому паненку (у Яцека вообще какая-то фиксация на лизании русскими польских сапог - этот мотив неоднократно всплывает в романе).
Яцек вообще упивается всеми этими Волей к Власти, Силой, Кровью и Почвой. Есть горстка аристократов и несметные стада быдла, которыми высшие и верховодят. И такова сила вещей. Негры для автора - только двуногие звери. Как только Дукай слышит слово "демократия", он хватается за револьвер (в прямом смысле - один из членов запрещенной секты демократов застрелен прямо в камине главгероя!). Книжка эта насквозь фашистская, настолько же, насколько и "Доктрина фашизма" Бенито Муссолини. Можно было бы сказать, что это все трансляции главного героя. Но он - протагонист, которому никто не смеет возразить, противостоять не только на Земле, но и в небесных сферах.
Иероним Бербелек - это вообще отельная и центральная песня книги. Шляшонок из кмета Пупа-с-ручкой попирает стопами народы и государства, а потом и вовсе ведет объединенное человечество к самой грандиозной победе в истории. Он - джентльмен в белом посреди переполненного септика планетарного масштаба. Отныне и вовеки веков просвещенное человечество будет знать, что вовсе не Александр, Цезарь, Наполеон или Суворов били величайшими полководцами. Спасибо Яцеку за просвещение.
Деяния Бербелека и впрямь замечательны. В центральном эпизоде романа (финальная битва с пришельцами - это так - приятный бонус для любителей боевой фантастики) он разносит московский кремль, вырезает весь гарнизон вместе с гражданскими, что там находились. Небось, страницы с этой резней в оригинальных изданиях слиплись, не отодрать, настолько понравилось читателям! Ведь и кремль автор пишет со строчной буквы специально, для пущего унижения. Смиренно склоняюсь перед чужой сильной Формой: варшава, краков, гданьск, вроцлав (Кстати, а как это Бреслау во вроцлав превратился, великие вы полководцы посполитые?)
Меня долгое время бесило, почему русские писатели никогда не отвечали на русофобские выблевы посоплитых писак? Когда у Бабеля в "Конармии" казак, глядя на зарево огромного ночного пожара, говорит: "Это поляк тревожится. Поляк жидов режет", в этом нет никакого желания унизить противника. Потом пришлось со крипом сердца признать, что отвечать на чужой психоз - все равно что бешеного пса кормить. Если ясновельможные панята не знают цену слова, то не стоит повторять их ошибок.
Пусть себе талдычат, что "между чужим и чужим может быть только насилие", мы-то знаем, что эта паршивая идейка - обоюдоостра. Как сказал доктор военных наук Константин Валентинович Сивков по поводу очередного польского демарша: "А что Польша? Четыре пуска "Авангарда" с подводного атомного ракетоносца и вот уже нет никакой Польши!"
В общем, роман рекомендуется к чтению русофобам, иноагентам, бандеровцам и прочей правой публике всех оттенков коричневого. Им в этой книге точно многое понравится.
От меня же "десятка" за стиль и придумки, а за нацистскую идеологию автора - кол! Отсюда и итоговая оценка.