5

Роман чеченского писателя Магомета Мамакаева рассказывает о судьбе абрека Зелимхана Гушмазукаева (1872–1913), чьё имя гремело в начале XX века по всей России, хотя действовал он в маленькой горной Чечне.
Сейчас трудно себе представить, но это – одна из любимых книг моего детства. Помню, когда «Зелимхан» впервые попал мне в руки, я перечитал его три раза подряд и сделал пометку на обложке: «очень интересная книга!». Мне было около десяти лет: разве в том возрасте могла оставить равнодушным история по-своему благородного разбойника, который сражался с несправедливостью, неизменно предупреждая врагов (часто – письмом) о готовящемся возмездии.
Конечно, автор изо всех сил пытался показать обречённость и бесперспективность абречества, однако в детстве я вряд ли понимал это. Возможно, М. Мамакаев и сам не особенно верил в этот тезис, но в шестидесятые годы прошлого века писать по-другому не мог. Не только из-за особенностей советской историографии, но и по внутриполитическим причинам: незадолго до создания романа чеченцы, депортированные в 1942 году в Среднюю Азию, были возвращены на родину. Понятно, что по крайней мере часть из них желала отомстить за жертвы и пятнадцатилетнее изгнание. И тогда про абреков могла быть издана только такая книга, из которой бы следовало, что у подобных мстителей нет шансов на победу в борьбе с хорошо организованной властью.
И Мамакаев, подчиняясь требованиям конъюктуры, указывает в романе на заблуждения и ошибки абречества, но как-то чересчур мягко. Он явно симпатизирует Зелимхану и его сподвижникам, наделяет их благородными намерениями и тонкими душевными движениями. Да, его герой терпит крах и погибает – историю не переделать. И всё-таки романный образ Зелимхана – по сути, разбойника и террориста – вызывает симпатию у читателя.
Я убедился в этом на днях, когда мне на глаза случайно попалась та самая книжка с надписью, ужасно потрёпанная и без задней страницы обложки. Прочитав первые слова романа, –

«Все началось из-за дочери харачоевского крестьянина Хушуллы – красавицы Зезаг…», –

я уже не мог остановиться и погрузился в межродовой конфликт, быстро переросший в кровавую драму и двенадцатилетний взаимный террор имперских властей и абреков.

В заключение хочу привести слова из письма Зелимхана от августа 1909 года в Государственную думу:

Я знаю, вернуться к мирной жизни мне теперь невозможно. Пощады и милости тоже я не жду ни от кого. Но для меня было бы большим нравственным удовлетворением, если бы народные представители поняли, что я не родился абреком, не родились абреками также мой отец, брат и другие товарищи.

История Зелимхана – лишь одна из страничек сложной и трагичной судьбы чеченского народа. Кавказская война, перегибы царской администрации, а потом и сталинского режима... Прискорбно, что власти никогда не принимали во внимание эти кровавые уроки истории, и на самом рубеже II тысячелетия это аукнулось погубленными жизнями и изломанными судьбами множества людей по всей России.
И вряд ли после того, что случилось уже на нашей памяти, у романа М. Мамакаева будет большое количество русскоязычных читателей, а Зелимхан станет популярным героем. Но для меня, повторюсь, это – книга моего детства...