3

Это будет непросто и очень сумбурно, но я попробую.

Когда-то давно я спросила у подруги, захлёбывающейся от восторгов, кто же идиот в этом романе. Сегодня я знаю ответ - все. Даже не идиоты. Тут другое слово надо, но я его не могу подобрать. У Фёдора Михайловича всё-таки талант видеть всё вокруг в чернейшем цвете и жуткой грязи. Это просто какой-то паноптикум низости, глупости, ординарности, пошлости - не самых страшных грехов, но в настолько неприглядном виде, что хочется от них отплеваться и больше никогда не видеть. Возможно, потому что сильные страсти ужасают на каком-то ином уровне, а вот это мелкое душевное уродство - соврать, сподличать (а потом находить извращённое удовольствие в том, чтобы признаваться "Низок! Низок!") - оно вокруг, каждый день в малых дозах. И когда оно обрушивается отовсюду, становится на редкость погано.

И среди этой грязи - князь Мышкин в белом, не замаранный, не запятнанный. И вот здесь у меня возникают большие сомнения. Потому что... ну как же так, мы вроде бы видим перед собой идеального человека, христианина (для Достоевского это важно), милосердного, всепрощающего, наделённого всеми добродетелями и одновременно - больного. Что хотел сказать этим Фёдор Михайлович - что такие люди немного не от мира сего? что таких людей в нашем обществе вообще быть не может? Не знаю, да это и не важно, но тут другая проблема восприятия возникает. Добродетель Мышкина по сути равна наивности, отсутствию опыта. В начале романа он ничего не видел, ничего не пережил. Он такой не потому что сам пришёл к этому, а потому что так получилось - то ли от природы заложено, то ли как-то вдруг воспиталось и выросло. И так уж ли это ценно?.. Ведь даже сам Мышкин в начале романа говорит о лице Настасьи Филипповны "В этом лице… страдания много…", оно ему тем и дорого, тем и притягивает - пережитым, вымученным, выплаканным. И поэтому Настасья Филипповна и Рогожин - образы для меня гораздо более сложные и притягательные, хоть это и не означает того, что я их понимаю или одобряю. Но у них есть характер, они способны на поступки, а князь при всех своих добродетелях - нет. Рогожин смог ради любви пойти против семьи, Настасья Филипповна из более сложных мотивов смогла бросить вызов обществу, Мышкин же, едва приехав из Швейцарии, где о нём заботились, обрёл толпу друзей и деньги, а потом весь роман подставлял вторую щёку. Добро не может просто говорить, добро должно быть деятельным, иначе грош ему цена. И ведь что удивительно... кому-нибудь Мышкин по-настоящему помог? кого-нибудь исправил? переучил по своей вере? Да наоборот. Он стал неким катализатором несчастья, разрушившего и дом Епанчиных, и жизнь Настасьи Филипповны, и жизнь Рогожина. Можно, конечно, спорить о том, как бы сложилась жизнь героев, не встреть они князя, но это он разворошил их души.
Есть ещё один момент. Князь Мышкин довольно эгоистичен и бесцеремонен (эгоизмом в разной форме вообще страдают все без исключения герои). В некоторой степени не меньше капризной Аглаи, любящей проявлять характер, где надо и где не надо. Он прекрасно умеет слушать собеседников (и то, впрочем, не всегда), он честно и искренне хочет помочь, но при этом он же, к примеру, читает многостраничные проповеди, когда никто и не спрашивает его мнения. Неумение вести себя в свете - оно отсюда.
Положительный образ? Да, разумеется, даже не учитывая общий фон.
Идеальный образ? Не уверена.

Вообще же с Фёдором Михайловичем у меня по-прежнему не складывается, даже не на уровне идей - на уровне их воплощения. Мне невыносим язык - внятно не объясню, это что-то подсознательное. Мне невыносима эта чернота жизни, не дьявольские глаза Рогожина, не истеричные припадки женщин (Н.Ф. и А.И.), а вот это сборище карьеристов, мальчиков на побегушках, голодранцев, капитанш, чахоточных. Мне невыносимы "программные речи", которые не имеют никакого отношения к содержанию романа (и я прекрасно понимаю, откуда взялся пассаж о смертной казни, но бог мой, насколько он в этом месте чужероден!). Меня раздражала, наконец, сама рваная структура романа, эти перескакивания через недели и пересказы прошедших событий. Но...
Глубина мыслей и проработка образов, бесспорно, прекрасны. А за это я многое готова "понять и простить":

- <...> Ну, хорошо, ну, скажите мне сами, ну, как по-вашему: как мне всего лучше умереть? Чтобы вышло как можно... добродетельнее, то-есть? Ну, говорите!
- Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье! - проговорил князь тихим голосом.