1

Любовь редка, но неизбывна

Прочел ужасно не понравившуюся мне книгу "Блаженные шуты". Надо сказать, что от автора "Шоколада" я ждал большего, а не перемещение тех же персонажей (мужчина, женщина и дочь) в контекст начала XVII века. Если Шоколад - мелодрама, то Шуты - триллер. Точнее, мелодрама с элементами триллера. Вот только непонятно зачем героев было делать бродячими артистами, оказавшимися волею судьбы в женском католическом монастыре. Может быть влияние великого Умберто Эко и его средневековой стилизации "Имя розы"? Не знаю, мне кажется, эти произведения не сопоставимы.
Текст представляет из себя псевдодневниковые записи Жульетты, дочери актрисы бродячего цирка, а в последствии монахини монастыря Мари де ля мер. В какой-то момент в рассказ Жульетты вклиниваются слова Ги Лемерля главного антагониста книги, что несколько портит целостность повествания. Надо сказать, что периодически возникает ощущение лоскутного одеяла от текста: вот здесь стилизация под Эко, а в другом месте сквозит "История моих бедствий" Абеляра, местами "Мельмот скиталец", а где-то интриги в стиле Дюма, а там какая-нибудь "Седьмая печать" Бергмана, и, конечно же, над всем парит стержневая нить Шоколада (история отношений женщины с ребенком и мужчины).
Я бы простил автору всё, абсолютно всё... если бы Ги Лемерль в конце погиб или бесславно исчез, но... увы (он вернулся для большой и чистой любви с Жульеттой и Флер). Ох, как же я был взбешен читая концовку. Ну, что это за "Прирожденные убийцы" Стоуна, едущие в милом семейном фургончике?!! Чисто постмодернистский ход, будто смотришь "Исповедь" Августина снятую Квентином Тарантино. :)
Слабой мне кажется и мотивация Ги. Ну, хорошо, он сын епископа, который поместил мальчика в монастырь, а после сексуальной провинности жестоко предал его, пусть так... но ведь Лемерль в таком случае просто душевнобольной, в своей одержимости местью он не щадит никого ни актеров своей труппы, ни случайно попавших под руку монашек. А вот Харрис явно пытается его оправдать, чем же? Да все очень просто - он "настояшшый мущщына". Вот только... постоянно лжет, ворует, предает своих друзей, не чужд убийству... короче говоря, просто негодяй. Вот прав был персонаж Высоцкого из фильма "Место встречи...": "Вор должен сидеть в тюрьме!" Но, по-видимому, Джоан Харрис полагает, что все это мелочи по сравнению с тем, что ниже пояса он "настоящщый мушщина"... Вот если бы Ги Лемерль погиб - концовка была бы отменной. Да, человек непростой судьбы, получил сильнейшую душевную травму в ранней юности, наломал дров, но последний трюк сорвался, в застенке он возможно (хоть как-то) сожалеет о причиненном зле, затем погибает, занавес. Трагическая смерть придала бы хоть какие-то положительные черты его облику. Судьба Жульетты и Флер после смерти Лемерля в этом случае была бы похожа на судьбу героини фильма "Официантка", которая принимает решение воспитывать свою дочь самостоятельно, отказавшись от отношений с бойфрендом, который ее унижал и бил и от отношений с женатым доктором.
Журнал Elle назвал "Шутов" книгой года, с чего бы? Может, потому что сценический псевдоним Жульетты - Эле? :) Или из-за того, что по мнению авторов журнала Харрис раскрывает глубины женской природы? Неужели глубина в том, что на генитальном уровне Жульетта и Лемерль должны быть вместе? Ничего себе глубинная правда женского начала... Мне все же кажется, что сюжетный ход "Официантки" сильнее, там женщина обретает целостность без мужчины и решает посвятить себя дочери. В любом человеке независимо от пола есть и мужское и женское, поэтому наличие партнера, на мой взгляд, не является фатально необходимым. Да и потом, что будет с Флер под воспитанием Лемерля... вряд ли что-то хорошее... Отношения Лемерля и Жульетты сведены только к плоти, никакой одухотворенности нет. Обратите внимание, что в какой-то момент Жульетта выпадает из словесного потока Лемерля, её место тут же занимает Перетта, Ги уже простраивает варианты будущего с Переттой, как она будет выступать на канате вместо Эле.
Понравился ход, в котором обыгрывается идея, что культ богоматери по сути - это культ языческой богини плодородия. Мари де ля мер оказывается сильнее, чем мраморная Мадонна. При Мари хтоническое в женщинах не пробуждается, они заняты оформлением внешнего пространства: заботятся о лекарственных травах, пекут хлеб и т.д. Наоборот, весь хаос в женщинах пробудил Лемерль с его пафосом мести. После драматической финальной сцены, всё возвращается в прежнее русло.
Ги Лемерль превращает монашек в кукол для своего спектакля. Он говорит, что это они все сами сделали, на самом же деле, лжет, ведь пробуждать хаос, надавливая на болевые точки пороков или не делать этого зависело именно от Лемерля. На мой взгляд, Черный дрозд Ги несет ответственность за смерть Жермены, безумие Клемент и т.д. Харрис показывает Лемерля трикстером, такой вот сатана из книги Иова - хитрец подстрекатель... и война игра, вот только пули настоящие. Если вдуматься, то за каждой проделкой Лемерля стоит поломанная жизнь, поэтому я и не могу оправдать финал.
Жульетта - гарпия. Харрис пытается показать, что они стоят друг друга, но вот свое зло Жульетта творит будто извиняясь, как-то нехотя... даже когда варит настойку для Клемент. Сексуальную распущенность Эле очень легко простить, а вот Лемерлю предательства и убийства - нет... он красивая статуя с пустотой внутри, он трикстер, Хлестаков, пустое место по сути... что же делает его реальным, что воплощает его? Только половые акты, как ни банально это звучит. Джоан Харрис как-то очень отзывчива на мистику пола, ради этой мистики, которою, по-видимому, она и считает любовью, возрожден Лемерль из тюрьмы инквизиции.
Возвращаясь к эпиграфу: "Любовь редка, но неизбывна". Какая любовь имеется в виду? Думаю, что речь о плоти, не о каком-нибудь там родстве душ или синхронности, а о культе плодородия, частью которого является мистерия половых отношений. Возможно поэтому оформитель книги Андрей Бондаренко выбрал в качестве обложки картину с полуобнаженной женщиной, лица которой не видно. Чувствами, разумом, совестью Жульетта отрицает Лемерля, ей глубоко противно то, что он делает, противен он сам, но ее влечет к нему ниже пояса, они словно языческие бог и богиня, воплощающиеся в пляске смерти. Их акт любви несет окружающим разрушение и смерть.
Резюмируя, я бы сказал, что роман Джоан Жаррис о разрушительной силе любви, любви именно плотской, и только плотской, лишенной одухотворенности. Ставлю единицу.