5 Клубок драматичных историй и судеб на фоне страшных событий XX века

Я прочитала уже очень много блокадных дневников и воспоминаний, все они похожи: холод, голод, обстрелы, трупы, людоедство, отчаяние, утрата семьи, друзей, дома, здоровья, надежды. Эта книга отчасти такая же, но в ней я потерялась надолго.

В. М. Глинка — музейный работник, сотрудник Эрмитажа, его герои — хранители выставок, библиотекари, искусствоведы, художники, писатели. Было очень интересно узнать про то, как эвакуировали коллекции Эрмитажа, как заботились о Зимнем дворце, готовили выставки — про всю эту часть истории.

Но больше всего меня привлекло другое. «Воспоминания о блокаде» похожи на лабиринт, «неразмотанный кокон», как говорится в предисловии. Подготовкой рукописи к печати занимался племянник Глинки, он решил дополнить текст комментариями, потому что некоторые действующие лица упомянуты В. М. Глинкой лишь вскользь, хотя заслуживали отдельного рассказа. В итоге часть комментариев находится прямо в авторском тексте, а часть — в конце книги — как в фильмах, когда текстом на экране дописано, что случилось с героями после титров. Племянник автора не открывает себя немедленно, не пишет с первых строк, кто он, и я даже не сразу поняла, что этот голос из комментариев — тот самый мальчик в эвакуации, сын погибшего брата Глинки.

Дальше в тексте много разных сюрпризов. Например, Наталья Васильевна, к которой Глинка приходит ради встречи с чиновником — это же прабабушка Артемия Лебедева и бабушка Татьяны Толстой! А Ирочка Дервиз в драповом пальто, у которой вот-вот умрет молодой человек — мама художника, чьи картины можно видеть в Эрарте. Оказывается, она выжила, вышла замуж.

Пока я читала, постоянно гуглила, потому что некоторые истории обрывались, и очень хотелось узнать, что произошло. Разыскивала все про арест и расстрел Позерна, про потерянного Веснянкина-Меснянкина, про Доброклонских и их погибших сыновей. Некоторые вопросы так и остались без ответа. Почему распался брак Глинки и Марианны Евгеньевны, от чего умер Лев Раков, первый директор Музея обороны Ленинграда, при каких обстоятельствах познакомились Маруся и ее генерал?

Интересно, что, например, в книге о Бродском «Бродский среди нас» тоже была такая россыпь людей, но там это вызывало раздражение от «междусобойчика» и непонимания, кто есть кто, здесь же хочется собрать все детали. Возможно, что-то когда-нибудь еще удастся разгадать.

А еще в этой книге я опять увидела рецепт спасения: иметь смысл жизни, больший, чем твоя жизнь, когда хочешь что-то передать, сохранить, рассказать. Многие пережившие войны и лагеря пишут о чем-то подобном, что поддерживало их. Не уверена, что у Глинки были эти мысли в момент событий, но все же он вел записные книжки, помнит столько деталей, даже в тяжелое время он смотрел как будто шире себя.