4 ты вот все вопишь про свет да про огонь, а сама-то ведь пребываешь в кромешном мраке

зачин "мельмота скитальца" представляет собой аки начало романа в стихах а.с. пушкина:

мой дядя, самых честных правил,
когда не в шутку занемог,
он уважать себя заставил
и лучше выдумать не мог 

когда онегин, волей-неволей, отправляется к умирающему дяде. аналогично и в случае с джоном мельмотом, героем одноименного романа:

осенью 1816 года джон мельмот, студент дублинского тринити-колледжа, поехал к умирающему дяде

из-за такого феноменального открытия и началось погружение в готический роман.

если продолжать сопоставление мельмота и онегина, то больше ничего не обнаружится, поскольку джон будет чуть ли не молча носиться вокруг дяди, а остальные добрые семьсот страниц и вовсе похож на читателя: он молча внемлет истории испанца, с которым его свела судьба, хотя до этого он натыкается на занимательные рукописи, обрывки которых действительно выглядят сумбурно, несвязно, из-за чего возникает ощущение абсурда происходящего:

первые же строки поразили его, ибо сразу видно было, что автор не в своем уме

здесь: портной с богатой фантазией; лондонский пожар и сестра-руфь. чего только не упомянули в своем жарком монологе ткач!  который, аки жена рочестера, вопит от галлюцинаций и ужаса неумолкаемое: "пожар! пожар!" сцена с этими умалишенными как нельзя лучше иллюстрирует карнавальную пляску (по бахтину), когда все главные действующие лица собраны в оном месте, и тут-то начинается самое интересное. и здесь-то уже видны те зародыши абсурда, которые повлияют на эдгара по в частности и других мастеров абсурдистской литературы.

не раз прозвучат здесь и мотивы романтической литературы, когда исключительный герой находится в исключительных обстоятельствах: он вступает в конфликт с социумом, не желая подчиняться его нравам, а зачастую и вовсе обвиняя в своих бедах:

- дьявол!

- а кто сделал меня им?

что несколько напоминает пылкий монолог печорина.

такова моя судьба с детства. все те, кто меня окружали, видели во мне признаки дурного свойства, которых не было. их предполагали, и они родились.

ровно как и сравнение раздавленного цветка  кочует от метьюрина к лермонтову:

жалость к цветам, которые он решил погубить навеки.

а ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!

а в бедах несчастного испанца монсада и в тех обвинениях в сумасшествии, с которыми ему пришлось столкнуться, ясно виден чацкий, столь нелепо же обвиненный в помешательстве, когда один, задетый нелепым поведением героя, в сердцах восклицает роковые слова, подхватываемые другими и меняющие судьбу романтического героя:

- он сошел с ума!

духовник, который все это время хранил молчание, тут же подхватил это и повторил:

- он сошел с ума!

но, безусловно, самая настоящая травля, с которой столкнулся монсадо, и не сравнится с довольно легким отъездом чацкого. монсадо оказался в монастыре не по своей воле, а в результате манипуляций важного священнослужителя. что интересно, после всех издевательств монсадо не только сохраняет рассудок, но и веру: он продолжает, невзирая на голод, лишения и изолированность, верить в бога. одна из основных тем романа - религия. чарлз роберт метьюрин - ирландский протестантский священник, которого любили обвинять в атеизме -  настолько черными красками нарисованы представители церкви, - в абсолют возводит идею того, что бог создал нас для счастья, а не страдания. но получится ли у героев предаваться больше счастью, нежели страданию?

самое нелепое заблуждение, которое, однако, глубоко укоренилось в человеке, - это думать, что земные страдания его спасут ему душу.

об этом постоянно говорит исидора, намекает на то и монсадо, а, что еще удивительнее, в этом же с ними и сходится сам мельмот скиталец.  а часто мелькающая инквизиция, которая любит всех запирать в клетку, лишь умаляет человеческую свободу, данную ей богом, хотя и не делает истинных верующих слабее: наоборот, от этих жизненных испытаний герои становятся сильнее.

память монсады еще более невероятна, чем память служанки нелли из "грозового перевала". в историю своей жизни он умело вплетает историю об островитянах, историю о исидоре, о мельмоте, о вальберге, о джоне селдене и элинор, о брате хуане и многих других. и все это так увлекательно и поразительно взаимосвязано друг с другом. но самой пронзительной оказывается история о мельмоте скитальце.

герой, чье имя носит роман, появляется крайне редко, но именно в эти моменты и становится понятно, что это больше романтический герой, нежели готическое воплощение зла, которое, подобно экшенским романам королевы готики, энн радклифф, всех хотят достать своей злостностью. мельмот действительно скиталец - он слоняется из континента в континент. у него нет цели, у него, как у самурая, есть только путь, но проходит он его не с достоинством, а будто бы с ленью: он устал искать людей, которые находятся на грани нравственно-ценностного переживания, на грани слома их прежних норм, по которым они жили. он, как искуситель, предлагает всевозможные блага, но, на удивление, никто не обольщается. повержен сам мельмот. он остался один. он проиграл, что он сам и признает:

помните, что за непомерное любопытство вы можете поплатиться жизнью. именно оно-то и заставило меня согласиться на ставку, которая была больше, чем жизнь, и - я проиграл.

имея все, он ничего не обрел. окруженный людьми, он остался один. имея любимую женщину, он не сумел ее сохранить. это не абсолютное зло, которое толкает людей на грехи. мельмот, кажется, и сам не способен на это.