3.5

Вдохновился старинным — аж 12летней давности — интервью Дмитрия Волчека, где он восторгался недооценённой на родине прелестью Филипа Ридри и удивлением англичан, мол, вы нашего зайчика Ридли обсуждаете, как толстопузого Умберто Эко. И прежде чем подступиться с фундаментальному, не меньше, роману «Крокодилия», почитал сборник рассказов перевода того же Волчека. Не упущу момента разразиться очередными восторгами в адрес Дмитрия, бо переводчик он отменный, вдохновенный и некосноязычный. (Вероятно потому, что переводит только то, что сам любит: Берроуза и прочий жестковатый полу/не-мейнстрим. Не наша вотчина, ну да ладно; мы не кисейная домохозяйка, переживём.)

Кончим ходить вокруг да около и скажем как на духу: это такая Элис Манро для мальчиков. Сюжет? — есть немного, да не он правит бал. Доминантой всех рассказов предстаёт этакая подсвеченная редкими солнечными бликами бытовуха не очень благополучных лондонских семей. Как правило, дети страдают больше всех: то перед всем классом рассмеялся во время душераздирающего рассказа старушки, пережившей Освенцим, то мама самоубилась снотворным, то любовник отца после его смерти не хочет дружить с мальчиком, негодяй. А счастье близко, счастье в мелочах: притянуть, обнять, погладить волосы, сказать пару приятных слов. Снять отчужденность. Тогда и утрата переживется легче, и одиночество не сдавит, не ляжет грузом на будущую жизнь и не испортит отношений с людьми.

Жаль только, что после первой пары рассказы кажутся однотипными: везде проблемы, везде неустроенность, одиночество и люди, попавшие в ловушку взаимоотношений без любви. Хотя и в "жизни" так, стоит признать. Разнообразием несчастья не блещут, что бы там ни выдумывал граф Толстой.