5 Счеты с детством

Поэзия Нины Дашевской – это что-то внезапное и странное. Музыкант и блестящий прозаик, вместе с художницей Ольгой Швейцер она выпустила таблицу умножения в стихах и картинках «Семь невысоких гномов». Книга не входит в число самых известных у Нины Дашевской вещей и обнаруживается фанатским мониторингом. Впрочем, вина отчасти может лежать на скромности петербургского издательства «Детское время», чьи релизы тонут под мощной волной продвижения «Самоката» и «КомпасГида». Тем не менее, и они пополнили коллекцию.

Чем же таблица умножения в стихах странная? Автор эскизирует, не заботясь о форме, содержательности. Стишки, зашифровывающие порядок счета, выглядят как случайные рифмовки. Конечно, в этой небрежности, невыстроенности есть свое очарование и абсурдность, наследующая глубокой традиции XX века – одних только поэтических азбук, созданных великими детскими поэтами и взрослыми великими поэтами для детей, в один присест и не вспомнишь. Дашевская запускает игру с миром, где среди забавных ситуаций, сюрреализма, прячется строгая логика чисел.

Наверно, отразить реальный счет не очень получается. У этих стихов нет мнемонического свойства. Трудные синтаксические конструкции заставляют спотыкаться, а забавная ситуация порой гораздо ярче, чем задача отразить процесс умножения. Например, семейство шестилапов, в котором прячется умножение 6х6, настолько колоритное, скороговорчное, что совершенно неважно, сколько у них на всех рук и пальцев.

А порой не все условия задачи прописаны. Так, сыгранный восемью руками ноктюрн Шопена подразумевает по умолчанию, что на восьми руках – пять пальцев. В тексте же фигурируют только руки и пальцы, которых сорок, включая хитроватого щенка (ведь всем известно, что у собак пять пальцев на лапе, да?).

Вообще, руки, ноги и пальцы встречаются в книге чаще всего, в самых причудливых и эксцентричных образах. Оно и понятно, это самые близкие предметы для счета.

С одной стороны, тексты Дашевской оригинальны, но почему-то постоянно слышатся в них отзвуки то Даниила Хармса, то Бориса Заходера, то Вадима Левина или Олега Григорьева. И дело не в подражательстве, а в культурной памяти, которая идет из самых глубин – из детства.

Как и иллюстрации Ольги Швейцер, отсылающие к средневековым миниатюрам и лубку, только без грубости, а с сохранением нежности, пушистости карандашного рисунка. Художник с легкостью воплощает все абсурдные фантазии автора, делая этот мир зримым и бесконечно уютным, добрым. Страницы книги буквально светятся, оставляя место и лукавству, иронии потустороннего мира, где все обладает душой и разумом, успевает за шалостями и курьезами наблюдать за зрителем, за его реакцией. Щекочущее ощущение, когда понимаешь, что пока ты всматриваешься в котиков и гномов, пауков и чудовищ, они всматриваются в тебя…

В целом дуэт писателя и художника для взрослого читателя как маяк среди бурного моря впечатлений о детстве. Он показывает, куда плыть знакомыми сигналами, хотя воды уже не те и кажутся суровыми.