5 Мама, я все же тебе немного завидую: ты хоть живешь пятый десяток, а мне пришлось прожить 24 года, а как бы хотелось пожить и посмотреть, какая будет дальше жизнь.

Я не хотела читать сейчас книги о войне, и так тяжелое время, но увидев описание, я не смогла удержаться.
Помню, что когда у нас в городе открывалась стена памяти, там читали письма с фронта, меня тогда это очень заинтересовало, но никаких подобных книг на тот момент не нашла.

В этой книге собраны письма людей, которые не вернулись с войны. Абсолютно разные письма. С надеждой и без. В самом начале войны и в ее конце. Письма партизанов, летчиков, танкистов, разведчиков и других бойцов, которые ежедневно бились за победу. Письма близким, семье, детям, друзьям, однополчанам, соотечественникам. Письма из концлагерей, тюрем, с фронта, из тыла врага. Письма людей стоящих на краю смерти и людей, которые даже не подозревают о скорой гибели.

Особенно впечатлили некоторые истории. Недалеко от моего дома есть улица Ковшовой, ее историю я знала и мне было очень интересно прочитать ее письмо и улица Кузнецова. К своему стыду, о нем я не знала. Меня поразило какой вклад этот разведчик внес в победу.

Книга прекрасная, я очень много плакала над письмами, но мне кажется, что это нужные истории. Кроме писем про каждого героя была кратка рассказана история и причина смерти. Единственное, чего мне не хватило, это информации о том, кто из близких смог получить ответ и кому удалось дожить до победы.

Ниже привожу отрывки из писем, которые меня зацепили больше всего.

Из письма А. Голикова жене:

У вас, оставшихся в живых, после войны жизнь будет такая же яркая, красочная, как эти цветы, и счастливая… За нее умереть не страшно… Ты не плачь. На могилу мою ты, наверное, не придешь, да и будет ли она — могила-то?

28 июня 1941г.

Из письма И. Колосова невесте:

У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить.
А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.

21 октября 1941 года.

Из письма партизанки В. Поршневой матери:

Милая мамочка!
Пишу это письмо перед смертью. Ты его получишь, а меня уж не будет на сеете. Ты, мама, обо мне не плачь и не убивайся. Я смерти не боюсь… Мамочка, ты у меня одна остаешься, не знаю, как ты будешь жить. Я думаю, что Зоя тебя не бросит. Ладно, моя милая, доживай как-нибудь свой век. Мама, я все же тебе немного завидую: ты хоть живешь пятый десяток, а мне пришлось прожить 24 года, а как бы хотелось пожить и посмотреть, какая будет дальше жизнь. Ладно, отбрасываю мечты…
Писать кончаю, не могу больше писать: руки трясутся и голова не соображает ничего — я уже вторые сутки не кушаю, с голодным желудком умирать легче. Знаешь, мама, обидно умирать.
Ну ладно, прощай, моя милая старушка. Как хотелось бы посмотреть на вас, на тебя, на Зою, милого Женечку, если сохраните его, расскажите
ему, какая у него была тетя. Ну все. Целую вас всех и тебя, мою мамочку.
Твоя дочь Вера.

Из письма Л. Силина родным:

Мальчики и Аня! Не думайте, что я ушел на эту страшную войну из-за желания «блеснуть» своей храбростью.
Я знал, что иду почти на верную смерть.
Больше всего я люблю жизнь, но больше жизни любил я вас, Аня и мальчики.
И зная, какой ужас, какие издевательства ждут вас, если победит Гитлер, зная, как будут мучить вас, как будут издеваться над вашей матерью, зная, как высохнет ваша мать, а вы превратитесь в маленьких скелетиков, я, любя вас, должен уйти от вас, желая быть с вами, должен уйти на войну.
Я иду на войну, то есть на смерть, во имя вашей
жизни.

30 августа 1941

Из письма Е.К. Убийвовк родным:

Сегодня, завтра — я не знаю когда — меня расстреляют за то, что я не могу идти против своей совести, за то, что я комсомолка. Я не боюсь умирать и умру спокойно.
Я твердо знаю, что выйти отсюда я не могу. Поверьте — я пишу не сгоряча, я совершенно спокойна. Обнимаю вас всех в последний раз и крепко, крепко целую. Я не одинока и чувствую вокруг себя много любви и заботы. Умирать не страшно.

24 мая 1942

Из письма Д. Петракова дочери:

Моя черноглазая Мила!

Посылаю тебе василек… Представь себе: идет бой, кругом рвутся вражеские снаряды, кругом воронки и здесь же растет цветок… И вдруг очередной взрыв… василек сорван. Я его поднял и положил в карман гимнастерки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной, и, если бы я его не подобрал, его бы затоптали.

18 сентября 1942

Записка Н. Букина:

Если меня будут даже рвать на куски, ни одна часть тела не выдаст вас!

Начало 1943

Из письма Н. Попцовой маме:

Я сейчас нахожусь в смертной камере, жду с минуты на минуту смерти. Они кричат нам: «Выходите», идут к нашей камере, это…

Ой, мама! Прощай! Целую всю семью последний раз, с последним приветом и поцелуем…

6 января 1943

Самое тяжелое для меня - это письмо 15 летней девочки Сусаниной отцу с фашисткой каторги. Пыталась найти в интернете информацию, получил ли отец письмо, к сожалению, ответа не нашла. Возможно, что отец тоже не дожил до победы. Прикрепляю его полностью.

Дорогой, добрый папенька!

Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.

Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала, вот ее последние слова: «Вы, не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон». И офицер выстрелил маме в рот…

Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь — у меня отбили легкие.

А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказал: «Расти, доченька, на радость большой!» Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню.

А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало — платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет, — и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.

Да, папа, и я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с «Розой» и «Кларой» — так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. «Русс была и будет свинья», — сказал он. Я очень боюсь «Клары». Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.

Живу я в дровяном сарае: в комнату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.

Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.

Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья.

Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!..

Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.

Твоя дочь Катя Сусанина.
Мое сердце верит: письмо дойдет.

12 марта 1943

Письмо О. Ржевской матери:

Сегодня месяц ареста.

Мама, а вдруг бы переменилась обстановка и я бы вернулась к тебе, как бы мы были счастливы. Но нет, мама, в жизни чудес не бывает. Одно прошу, не беспокойся, береги свое здоровье и не жалей ничего

22 февраля — 6 апреля 1943 г.

Письмо К. Ивановой:

В будущем году соберемся снова все вместе: и папа, и я, и ты с Ленусей. Тогда будет очень о многом поговорить.

Поцелуйте в письме папу за меня, я очень давно не получала от него писем. В письме к Тамарочке я просила, чтобы она написала мне о вас, я думала, что ее письмо застанет меня еще здесь, но оказалось не так, очень переживаю, что не знаю о вас ничего.

13 июля 1943

В данном издательстве письма обрываются 1944 годом, но я нашла в интернете более полную версию. Там последнее письмо от 1 мая 1945 года.

Также в обновленном издании мне понравилось, что опубликовали записи из дневников Мусы Джалиля. Я очень люблю его стихи, которые он писал в концлагере, где и погиб.