3.5 Безальтернативная альтернатива

О чем книга Тони Брентона? Пожалуй, это был главный вопрос, который возник у меня после того, как я перевернул последнюю страницу и постарался определить для себя своё отношение к прочитанному. С одной стороны и заглавие работы: «Историческая неизбежность?...», выведенная именно со знаком вопроса; и авторское предисловие: «Мысля логически мне очень трудно понять, как неизбежность исторического события или её отсутствие можно оценить, не проанализировав те моменты, когда дорога могла повернуть совсем в другую сторону»; в одночасье определили для меня характер этого исторического исследования, где Брентон предлагает нам - читателям - сыграть в игру, название которой – альтернативная история.

Взаимоотношения альтернативной истории и исторической науки, довольно неоднозначны. Довлеющий принцип: «История не знает сослагательного наклонения»; сродни Дамоклову мечу повисает над головами историков, смотрящих на своё детище, как последовательность уже свершившихся событий. Впрочем, есть и обратные суждения, каждый верный служитель богини Клио понимает и осознает, что исторический путь – это «множество исторических развилок – точек бифуркации, состояний, когда возможна реализация многих альтернатив». Сами эти альтернативы не есть явления бесполезные. В конечном счете кажется, что от альтернатив можно отмахнуться тем утверждением, что они никогда не были, а потому и нет нужды их обсуждать: «Почему мы говорим о том, чего никогда не было?!». Однако если исследователь не задумывается в своём труде о том, «что было бы если бы», не упускает ли он нечто такое, что по-новому позволило бы ему взглянуть на исследуемое явление? Историк Давыдов отмечает, что «Ограничение исторического повествования только одной реализовавшейся альтернативой, что предписывается традиционной историографией, не позволяет учесть всего многообразия вероятностей развития и тем самым увидеть исторический факт со всех возможных точек зрения». Это порождает не только сам поиск неких точек раздела, но и наличие знаний способных этих разделы объяснить, что в свою очередь подводит к важности междисциплинарного подхода. Вопрос альтернативы также не давал покоя многим исследователям прошлого, чей взгляд на историческую науку был не только чисто научным, но и нарицательным, где, говоря словами Ключевского: «История - не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но только наказывает за незнание уроков». Например, историк Тойнби, много внимания уделяя теме альтернативного пути развития исторических событий, говорил о полезности их анализа и разбора: «Они и могут стать теми “уроками истории”, о которых писали со времен Плиния и Тацита». Биолог Даймонд отмечает: «Гибель локальных культур майя или жителей Рапануи (о. Пасхи) может служить уроком и современному глобальному человеческому сообществу, рьяно уничтожающему природу». Впрочем, чрезмерное увлечение подобной игрой способно привести и к отрицательным последствиям. Объясняя многие вещи его величеством случаем, некоторые историки через чур преувеличивают роль отдельной личности, предавая ей мистический ореол судьбоносности и значимости. Часто выдаваемая за чистую монеты, альтернативная история, может привести к искажениям и намеренным фальсификациям. От того то вероятно и остается столь неоднозначным отношение ряда современных историков к альтернативе, как методу исследования. Брентон досадует: «Когда я искал авторов для этой книги, несколько именитых историков отказались участвовать в проекте именно потому, что не хотели “играть” в альтернативную историю»; но здесь то и скрывается главная проблема данной книги, авторам в общем-то и не нужно было заниматься этой “игрой”, скорее лишь её обозначить.

Если судить по отзывам, то я, как и многие другие читатели, ждал от «Исторической неизбежности…» необычных рассуждений о том, «что было бы если…». Если Столыпин переживет покушение, если Россия не вступит в Первую Мировую войну, если Ленин будет арестован, если Учредительное Собрание не будет разогнано, если, если, если. Однако в абсолютном большинстве статей, а перед нами, по сути именно сборник статей, а не целостное исследование, в лучшем случае обозначены лишь маркеры событий, которые по мнению автора стали той точкой, после которой история пошла именно по тому пути по которому она и идет. Авторы обозначают эти «точки» (вехи), жирно выделяя путь до и после (фон, личности, причины, обстоятельства), но, в лучшем случае лишь пунктирно помечая возможное отклонение, а то и, вовсе не оставляя для него места. Забавно, что авторское предисловие в общем то и не вводит нас в заблуждение: «Мы попросили известных историков описать каждый из таких моментов, его исторический фон, значение и последствия, а также поразмышлять над темой, какой могла быть историческая альтернатива»; но кто обращает на них внимание перед покупкой. «Историческая неизбежность…» - это что угодно, но не альтернативный взгляд на событие, скорее уж попытка популярным языком донести до читателя события первой четверти XX века, что роднит сборник Брентона с «Империя должна умереть» Михаила Зыгаря, правда сравнение неравное, и явно идет не в пользу первого (Не менее забавно, что на обложке книги есть отзыв Зыгаря, где он пишет о «14 отличных историков фантазирующих, как сложилась бы история России, если бы события развивались иначе»; очередное прекрасное подтверждение того, что никогда не стоит читать той дряни, что пишут на оборотах книг).

Разочарование от невыполненных обещаний далеко не самая главная проблема. Сам подход сделать «Историческую неизбежность…» в виде сборника с самого начала показался мне плохой идеей. Четырнадцать авторов работали каждый со совей темой, в объеме 20 с лишним страниц они должны были показать исторический фон окружающий событие, само событие и альтернативные пути. Сделать каждую часть основательной они не могли, не позволял объем, чем-то приходилось жертвовать, жертвовали альтернативой. С другой стороны, в процессе знакомства с главами у меня сложилось впечатление, что их авторы не видели глав своих коллег, а потому каждый старался объяснить исторический фон максимально подробно, не понимая, что до него о том же самом говорили другие. Это очень хорошо заметно по Учредительному Собранию, чье описание разной подробности кочует по страницам книги. Наверное, это неплохо для тех, кто будет рассматривать главы в произвольном порядке, но думается мало кто будет делать это при первом прочтение, предпочитая все же двигаться по хронологии событий. А ведь можно было обойтись без столь подробного анализа исторического фона, больше внимания уделяя тому, что кажется и должно было стать основной темой книги – альтернативным путям.

Некоторые главы, отмеченные как точки альтернативы, показались мне через чур претенциозными и притянутыми за уши (например, «Григорий Распутин и начало Первой мировой войны»), впрочем, авторам этих глав, как правило, удавалось уловить эту претенциозность. Это подводит нас к главной сильной стороне книги - авторский коллектив. Пеняя на саму идею сборника, я не могу не признать, что Брентону удалось подобрать весьма неплохой состав историков, которые выдвигали небесспорные, но от того и не менее любопытные суждения. Уже первая глава о «Возможностях интервенции…»; заставила меня взяться за карандаш и начать делать пометки на полях; а последние главы: посвященные крестьянским восстаниям, НЭПу и очень необычной теме - «Большевистская “Реформация”», пожалуй, и вовсе стоит считать лучшими. Есть, конечно и слабые работы: Радзинский как всегда слишком ушел в литературность; Пайпс, как по мне, так до конца и не разобрался во всех хитросплетениях Августовского кризиса; но это ложка дёгтя, не более.

«Историческая неизбежность…» неизбежно, уж простите за игру слов, вызывает интерес широкой публики, но мало что делает для её удовлетворения. Не справляется она и с описательной стороной событий первой четверти XX века, так как есть более выдающиеся и содержательные альтернативы. Однако она поднимает интересные темы, задает настрой на самостоятельный анализ исторических вех, как будто бы предлагая читателю погрузиться в «игру», быть может в этом и был расчет? Скорее все же была попытка, которая впоследствии провалилась, ах если бы… Впрочем, давайте не будем искать те точки по которым труд Брентона пошел по тому пути, который мы в итоге получили, ведь «История не знает сослагательного наклонения».