2.5

Я как будто прочитала "Яства Земные", но наоборот. Или в версии более взрослого и остепенившегося. Безумное счастье уже не предстает самоцелью и имеет даже последствия. Андре Жид также тяжело опирается на свой пережитый опыт и удачные прежние образы, так что действительно будто прибой как по часам накатывают дежавю. Менальк снова здесь, здрасте. Как и автор, гг Мишель болеет туберкулезом и отправляется в путешествие в Африку, а потом через Европу домой. В этой поездке он подходит к краю пропасти, смотрит в бездну и перерождается, восставая из болезни новым человеком, версии которого он обновлял все три года, которые длится повествование.

Между двумя книгами прошло 8 лет - тонны воды которые обточили идею Жида и представления о том, что такое человек и где его границы. Все искусственное и навязанное, вроде культур, принципов, морали, - это все лишнее. Нужно, говорит Мишель, докопать до своего "древнего человека", которого отвергло, или лучше сказать - сковало в рамки, Евангелие. И правда, приоткрыв крохотный зазор между старым наслоившимся собой - влиятельной в научных кругах фигурой со множеством знакомым, карьерными перспективами со знаниями, умениями и навыками, которым остается только позавидовать, не обремененный долгами, а лишь состоянием, и этим первичным "диким человеком", Мишель начинает нарушать одну заповедь за другой или подступается так близко к черте, что можно считать его действие почти свершенным. Он почти убивает прямо, а потом косвенно, прелюбодействует, лжет, отворачивается от бога, все сомнительно у него с почитанием, хоть он и повинуется воле отца с устроенным браком.

Повествование начинается с письма одного из друзей Мишеля к некому господину председателю и их поездке с двумя другими друзьями помочь скорбящему другу. Тот встречает их сдержанно, а потом выкатывает портянку о трех годах своей замужней жизни. За три года он успел поболеть и выздороветь, познакомиться с кучей мальчиков (то, что он делал с ними в тени садов и лесов, осталось за кадром), найти работу, потерять работу, расшатать дела своего поместья, приносившего ему пусть крохотный, но доход, опять же из-за мальчика, потратиться на квартиру не по средствам, заразить жену и пропустить все признаки начала ее болезни, когда той еще можно было помочь, протащить ее больную на грани смерти по 100500 местам, изменить ей в ночь, когда она умирала. Тут есть о чем рассказать. И все это приправлено сентенциями о том, как он ее любил, но при этом ночь регулярно тянула его на улицу, к мальчикам.

Его жена Марселина из живой девушки превратилась в некое пугало на фоне, которое только вызывало досаду "древнего человека", пусть остатки цивилизованного все еще пытаются убедить Мишеля, что он ее любит. За 3 года жизни с Марселиной Мишель восстанавливает свои физические и душевные силы, что даже позволяет ему высказываться о душах других, не замечая страшности своей. "Она уже слишком сильно меня полюбила, чтобы как следует видеть". Пробуждение Мишеля ото сна первых 24 лет так увлекло его, как и он сам, что герой перестал видеть себя.

"Уметь освободиться - это ничто, потому что трудно уметь быть свободным". Мишель свободным быть не умел. Мне кажется, что он заблуждался, что узнал о жизни что-то за прошедшие годы. Он был не более близок к истине, чем живя под крылом отца.

В отличие от "Яств земных" здесь есть сюжет, что очень помогает и уже не нужно входить в ультра-режим синих занавесок. Можно хотя бы как-то эмоционально оценить произведение. Жид подчеркнуто отказался выносить вердикт самому герою, предоставив читателю быть судьей, но так и хочется его где-то зажать и допросить с пристрастием обо всех умолчаниях.