4 Последний великий полководец Рима

Стилихон был варваром с душой римлянина, а ты - римлянин с душой варвара

Сначала мне показалось, что Теодор Парницкий не любит великого римского полководца, и тем обиднее для последнего, что не любит он его прекрасным языком (переводчику отдельный поклон). Но по мере чтения до меня стало доходить как раз обратное. Любит настолько, что позволяет своему герою быть свободным от ожиданий читателя, связанных с положительными персонажами. Любит таким, каким его понимает, жестокого, идущего напролом к цели, не считаясь с препятствиями, самоуверенного. Вот таким он был и не мог быть другим, не в том месте, не в то время.
Автор сделал Аэция иногда большим варваром, чем некоторые из обосновавшихся в Риме вандалов, готов, франков, но именно для того, чтобы показать, что только такая личность в одиночку могла сделать для Рима столько, сколько другие сделать были не в состоянии, даже собравшись толпой. Поразительно живучий, цепкий, упрямый, готовый без устали нестись с одной границы умирающей Империи на другую, чтобы ненадолго отодвинуть сжимающиеся тиски лавины варваров, поглощающей мир уходящего в закат Рима. Варвар против варваров, вместе с варварами. Даже тогда, когда самые верные его соратники устали от осознания безнадежности борьбы, понимая, что одна, две, десять побед все равно не спасут , он неутомимо нёсся добывать в бою эту десятую победу, заключал союзы, передвигал фигуры влияния на шахматной доске провинций. Только такая гремучая смесь крови и культур могла пробить могильный камень, которым уже готовилась История накрыть pax romana, и не давать этой трещине затягиваться 20 лет (увы, человеческая жизнь коротка). Вот, Бонифаций, в противовес, выведен классическим римлянином и христианином, а потому обречен на проигрыш, несмотря на военную победу.
Возможно, Автор сгустил краски гордыни своего персонажа, выкрасив его последние годы в сплошной пурпур надежд на императорский трон для своих потомков, но лишь для того, чтобы читатель увидел, что ничего выше достигнутого Аэцием в эти годы уже просто не могло быть. Вершина. Путь с нее может быть только вниз, и этот путь Теодор Парницкий оставил за границами романа. Он уже ничего не добавит к личности героя. Там просто уже ждёт его улыбающийся Харон на большой сверкающей лодке.
Писатель не изменяет своему стилю - ему не столь интересен Аэций-полководец, сколько Аэций - стык культур, на котором ломается кромка тектонических пластов разных миров. Поэтому читателю не стоит ждать описания битв и походов. Раскрывается в романе прежде всего становление Первого патриция и трехкратного консула у кормила империи, выгрызание им власти у сопротивляющейся Галлы Плацидии, сената, встраивание в собственную систему интересов своих соратников, женщин, союзников и противников. Интересна и атмосфера смешения христианства и язычества, противоречий между величием Рима старых богов и упадком Рима новой церкви, жестокой борьбы с ересями в самой христианской церкви, и всё это твердо стоит на грамотной и достоверной историографической базе.