5 Был бы Диоген с фонарём, а человек и в Тёмные века найдётся

Начиная с V в. в языческом, архаическом мире всё более начинает прорастать религиозное, христианское миропонимание. Геройство эпических и рыцарских историй различно. Для героя эроса - это часть его судьбы, ритуала и инициации, честь рода и племени, в то время как для рыцаря - это уже часть его ремесла, индивидуального выбора, желаемого во многом по воле предопределения.

Занятная часть о взаимоотношениях между миром живых и миром мёртвых. Если в начале средних веков это был покой, то к концу XIII в. эти миры становятся взаимопроницаемыми: живые своими поступками, молитвами, жертвами и т.п. определяют судьбу покойников. Но и те не остаются в долгу и в свою очередь посещают живых, сами или по их вызову, общаются, встревают в имущественные дела, ввязываются в судебные тяжбы и т.д. Черты человека, его характер также во многом определяют посмертную судьбу человека, и конфликты м распри между людьми могут продолжаться и за гробом.

Автор развенчивает миф о безымянности средневекового искусства, приводя примеры множества художников XII-XIII вв. В период начала готики и позднее творцы не боялись отстаивать свою индивидуальность и подписывали сво творения. Позднее, когда художники добились признания, количество подписей падает к концу средневековья в XIV в., т.к. этим уже больше стали заниматься биографы и критики, вернее их предтечи. Интересен пример аббата Сугерия, который перестраивая, реконструируя и изменяя религиозную постройку, вносил в неё свою личность. Он привнёс в аббатство Сен-Дени современные эстетические веяния и, стремясь самоутвердиться, проецировал своё Я на витражи и теряя свою идентичность, ассоциируя себя с постройкой.

Любопытен и взгляд на жизеь и сознание крестьян. Не являясь интеллектуалами, как монахи и проповедники, они не становятся и простецами. Есть в них и множество суеверий, искаженных народным сознанием представлений о мире и религии, дремучесть. . Пусть их образование не имеет твёрдой и систематической основы, жизнь их и практическое представление о мире крайне разнообразны и разносторонни, т.к. им приходится совмещать в себе множество ролей, начиная от производителей продукции, лекарей, агрономов и т.п. Жизнь их проходит в дали от городов, но специфичность деятельности крестьян становится всё большей с отделением и непохожестью средневекового города и деревни в позднее время. Еретичность и ведьмовство также были проявление поиска человеком своей идентичности, индивидуальности.

Интересны и примеры протоавтобиографических произведений в виде исповедей. Наиболее значимой и психологически глубокой является исповедь Блаженного Августина. Менее интересна биография Гвибера, жизненный путь которого прослеживается им лишь до занятия церковной должности, где монах всё более растворяется в описании исторических событиях и описаниях других людей. Описана в книге и история Абеляра, который под видом исповеди, утешение и злоключений рассказывает о себе, даже эгоистичен, предвзят, попутно сводя счёты с врагами и забывая о друзьях, оправдать себя. В этом виден путь зарождающегося сознания учёного, отстаивающего свою независимость, а не романтической истории.

В записках Отлоха отражено сомнение в бытии Бога, видения и болезненность, в чём виден современный ему кризис. Ансельму Кентерберийскому, выполняя общественный запрос, составить своё онтологическое доказательство.

Другое дело - немецкий проповедник Бертольд (XIII в.), живущий не в башне из слоновой кости, а в гуще жизни, толпы, народа, отчего и его речь близка и понятна простым людям, полна знаний и деталями повседневной жизни. Его идея о пяти сферах жизни, за которые отвечает каждый человек - о персоне (личность, индивидуальность), о служении (призвании и должности), о богатстве (имуществе и собственности), о близких (окружение и общество), о времени его жизни. Парадоксальным образом, не зацикливаясь на своей персоне, как Абеляр, Бертольд рассказывает о себе гораздо больше.

В этом плане Данте и Петрарка выглядят как современные постмодернистские писатели вроде Джойса или Борхеса. Любовь обоих средневековых авторов, несмотря на их подлинность, выглядят крайне абстрактно и похожи на литературную игру, вымысел, в то время как любовь Абеляра к Элоизе в этом плане более конкретна и чувственна.

Ещё один интересный пример человека - это Опицин, чьи безумные записи отражают как психологические, так и субъективные свойства больного человека, который проецирует на мир свои качества, изображая свою жизнь в виде концентрических колец, а с другой антропофизирует и демонизирует мир, видя в очертаниях морей и материков живых и мифических существ. В этом безумии видна логика средневекового сознания, проникнутая пониманием своей греховности и субъективностью переживаний человека, сталкивающимся с миром и отчуждением людей друг от друга, и осмысляющим его через мистицизм.

Парадоксальным образом, глубоко индивидуализированный и нецелостный мир языческой традиции уже имеют индивидуума. Христианство позволяет людям более глубже погружаться в свой внутренний мир, осознавая себя не только как часть рода или племени, семьи, но и как представителя своей профессии, как отдельная личность. Но при этом архаический индивидуализм был подавлен призывом к смирению и отказом от гордыни, от амбиций и желаний. Но корпоративизм и иерархичность Средних веков не смогли нивелировать личность. Человек раз за разом изобретал, открывая заново своё Я перед лицом Бога в виде исповедей и близких к автобиографиям и самоописаниям, в которых люди осмысляют себя и свою судьбу, свою активность и деятельное участие.