5 Двойственность неслитного

Средний роман трилогии Дмитрия Мережковского о да Винчи я хотела прочесть с 2009 года после выхода второго альбома Маргенты, в котором Леонардо и Савонароле посвящены несколько песен. И хорошо, что не взялась читать тогда, мало что бы поняла.
По сути своей трилогия неразрывна, хотя каждую книгу о разных эпохах в разных странах можно читать и по отдельности. Из среднего романа переброшены мостики в крайние. В начале любители старины и ценители эллинского искусства выкапывают из подземного хранилища мраморную статую Афродиты с отбитой рукой. Ею больше 1100 лет назад любовался Юлиан Отступник. Мятежного римского императора в одной из бесед вспоминают Кассандра и ученик Леонардо Джованни. В то же время русский посол Никита Карачаров дважды видится с Леонардо, а сам великий художник в чердачной мастерской рассматривает тетрадь с набросками и иконы младшего писца, а заодно и иконописца Евтихия.
Роман о Юлиане Отступнике намного проще. Возможно, проще была эпоха, суровей были люди, знатные и не очень. Меньше лукавили, лицемерили и куртуазничали. Нахрапом брали что (или кто) приглянется: предмет роскоши, военная добыча, чужая или своя жена, дочь или соседка - брали и не оправдывались. Скромный языческий жрец у капища, с дочкой которого дружил Юлиан, смотрелся как-то по-домашнему, обыденно. За тысячу лет подлинной или притворной веры во Христа сформировалось умение запрятывать грехи и пороки под эвфемизмы или перекладывать вину на других. Мережковский изображает дворы двух Римских Пап: из Медичи и из Борджиа - дворы с уродцами, шутами в монашеском звании, потехами, концертами с личным исполнением Папой арий и декламацией им же разных новосочинённых поэм, с голыми красавицами, изображающими собачек и ползающими по полу за брошенными каштанами. Да эти сборища затмевали дворы некоторых светских правителей. Итальянские имена нисколько не способствовали запоминанию персонажей и их перекрёстной идентификации с прочитанным в январе романом о Лукреции. Для 1890-х годов Мережковский выше всяких похвал проработал материал для книги. Некоторые эпизоды, у Гортнера подробно освещённые, здесь пересказываются кратко. Особо это касается разных сплетен про всю семью Борджиа. У Гортнера сюжет показан глазами Лукреции, и о родном брате Чезаре она не могла думать плохо. Здесь же Чезаре - жестокий тиран. Сперва я перепутала его с братом Джованни (у Гортнера Лукреция воспринимает жестоким и властолюбивым тираном его) и полазила по источникам, чтобы разобраться, кто есть кто.
Жёсткий запрет всего потустороннего, не освящённого церковью, породил интерес любопытной знати к колдовству. В "Юлиане Отступнике" не припомню подобного приближения к фэнтезийному волшебству. Там всё языческое реалистично и обыденно, или таким воспринимается, не напускается лишний туман. Вспомнился ученик Элиаде, религиовед Кулиану. Вот бы перечитать нормально отсканированный и распознанный Йоан Петру Кулиану - Эрос и магия в эпоху Возрождения .
На рубеже 15-16 веков искусство, наука и религия сосуществуют отнюдь не мирно. Леонардо и прочие раздваиваются между земным и небесным, христианским и языческим, чувствами и разумом, словами и их воплощением. Да винчи не раз посмеивается над приятелем Никколо Макиавелли, когда многословные теории по обогащению в азартных играх или проекты каналов раз за разом расходятся с действительностью и не удаются. Сам же Леонардо разбрасывается на анатомию, механику, живопись, скульптуру, изобретение разных приборов, оптику, выполнение заказов избалованной аристократии, конструирование крыльев - разбрасывается и мало что доводит до конца. Не раз упоминаются его разрозненные заметки, так и не собранные в многотомный научный труд. В двойственности герои схожи в противоположностях. Старый инквизитор смотрит на пытаемых жертв дьявольским оком. Вообще, с появлением в романе инквизиции происходящее становится похоже на безумную эпидемию, цепная реакция захватывает Флоренцию.
Роман сложный, но написанный простым современным языком. Читать его получалось понемногу, не больше ста страниц в день. Умели же раньше авторы не растекаться на цикл в 10 томов, текст плотный. Жаль, что в аудио не нашла, а может, и не начитывали его, или искала плохо. Перед заключительным романом трилогии, теперь уже о России и Петре Великом, надо сделать длинный перерыв.
P.S. В романе ради забавы богачей двоих детей натурально красят тогдашними красками: одного золотят ради аллегории золотого века, другого чернят черней самого чёрного арапа. Оба ребёнка потом умирают.
Разных подробностей быта, праздников, шабаша, пыток инквизиции и прочего в романе множество, но почему-то зацепили именно эти эпизоды с перекрашиванием детской кожи.