2.5

У окна стоит женщина и смотрит на единственный оставшийся лист на дереве напротив. Левая рука женщины в розовых шрамах от порезов, правая, ноги и живот в кислотных ожогах. Откуда всё это взялось женщина не помнит. Она не понимает, почему никто из родных её не навещает, как так вышло, что единственными посетителями стали санитарка с таблетками и тёплой водой из старого пластикового кувшина, с тёмными налётом на стенках, и доктор Р. — психиатр, которая пытается заставить её рассказать о тех событиях, что предшествовали этому заключению в комнате с наглухо закрытым окном. Женщина вспоминать не хочет. Она хочет, чтобы пришла мама, чтобы дети по-прежнему её любили и она была нужной.

Сказать честно, завязка была гораздо интереснее, чем сама суть. Ну подумаешь подруга подкинула проблем. Так не надо перед первым встречным душу раскрывать настолько, что потом в психушку со всеми почестями проводят. Я, кстати, не совсем поняла в какой момент у неё крыша уехала и до последней страницы ждала, что сейчас случится какой-то бум и мне станет её жаль. Не случилось бума. На мой взгляд у доктора Р. поводов попасть в соседнюю палату было больше, так ведь не попала, всего лишь напивается до такой степени, что без сил спит в палате сумасшедшей, пока та разгуливает в её пиджаке и отплясывает степ в её дизайнерских туфельках. Теперь, про жаргонизм.

Переводчик настолько не заморачивался с подбором выражений, что в книге очень часто встречаются словосочетания царапающие слух. Киранула, тудыть-растудыть, звиздюк. По мне так лучше матом, который, кстати, здесь тоже присутствует, но вуалируется многоточиями.

А интриги не ждите и не верьте тому, что на протяжении всех воспоминаний женщину у окна будут называть «мамашей-монстром», никакой она не монстр, просто ей жить скучно было и очень хотелось острых ощущений, но из острого случились только уколы в пятую точку, а из весёлого запрещённые препараты и женщина-собачка. Не впечатлило в общем, абсолютно.