3 Священные монстры

Хаустов пишет книгу с той страстью, какая сейчас в моде в философии. Каждому хочется быть хотя бы Славоем Жижеком — самой большой поп-звездой среди философов. Но страсть Хаустова в изложении исторического материала выглядит неподдельной. В ней слышится скорее влияние тех, о ком он пишет, — битников, с их почти тотальным отрицанием культурных основ западной цивилизации.

В «Битниках» он высказывает несколько радикальных идей. Например, что Америка в двадцатые годы была склонна к нацизму ничуть не меньше Германии и только Великая депрессия остановила американцев от создания четвертого рейха. Маккартизм, накрывший Америку пятидесятых, еще один его всполох, который мог бы кончиться неизвестно чем, и к этому неизвестно чему как раз все располагало: к тому времени Америка уже обрела свое экономическое могущество, а вместе с ним и политическое. И тогда пришли битники: Джек Керуак, Уильям Берроуз, Аллен Гинзберг. Все с чудовищной репутацией: Керуак — алкоголик, спаливший себе печень декалитрами алкоголя и умерший в 47 лет от цирроза, Берроуз — наркоман и убийца собственной жены, всеобщий любимец гомосексуал Гинзберг, который водил, кстати, знакомство с Евтушенко и разбирался в русской поэзии. В его стихах легко угадывается влияние Маяковского.

Хаустов сложно и красиво описывает суть движения битников, не вдаваясь в излишние исторические подробности, вместо этого попутно оснащая читателя множеством соображений: что, собственно, произошло, как битники повлияли на американскую культуру, а через нее и на мировую культуру в целом. Им удалось перешибить хребет веку-волкодаву и сокрушить остатки классической культуры, но в итоге она приобрела вид музея, в который мы однажды вошли из любопытства, но покинуть его уже не можем.

Эксперт