4.5 Настройся, слушай, лови

Когда читаешь, остаешься совсем один.

Две книги в составе сборника - первые в Трилогии Крысы (хотя иногда к ней присоединяют "Дэнс, дэнс, дэнс" и тогда это уже тетралогия). И первые повести, пока еще неизвестного, Харуки Мураками. Первая слава придет к нему с третьей книгой "Охота на овец", которую критики ценят больше. Но поклонникам писателя трудно представить его творчество без двух этих первых. Именно в них мы впервые встречаем его спокойного, доброжелательного, прохладно-отстраненного героя, который будет кочевать из романа в роман.

Мураками уютный, к нему можно возвращаться,: перечитывать. Не потому, что при повторном чтении рассчитываешь найти неведомые высоты и глубины, не обнаруженные впервые, но потому, что с его прозой связано ощущение какой-то особой деликатности в отношении читателя. Даже самыми пронзительными своими произведениями он не причиняет намеренной боли. В сегодняшней, склонной к рискованным экспериментам над читателем литературе, он ни разу не вивисектор, некоторая чеховская отстраненность, более сдержанная и тактичная, чем у самогоАнтона Павловича. Даже тогда, когда рассказывает о разбитых сердцах и судьбах, о смерти об одиночестве, отверженности, неприкаянности. С ним как на той ферме, о которой мечтали герои«О мышах и людях» Стейнбека, где тебя никто не обидит, не огорчит, не сделает больно.

«Слушай песню ветра» я уже читала, смутное ощущение не покидало с самого начала, а как дошло до отцовских ботинок, которые герой-рассказчик должен ежевечерне начищать (прежде они делали это в очередь с братом, но теперь брат учится в колледже в другом городе). Ну, вы понимаете, преемственность, традиции, декларативное почитание Духа Семьи, какая другая деталь у насквозь евроамериканского-космополитичного Мураками могла бы столь четко обозначить принадлежность героев к Японии? Так вот, эту маленькую повесть уже читала, но давно, почти не запомнила сюжета, и переслушала. Да ведь нет сюжета, помнить особенно нечего.

А что есть? Обычное для автора обращение к теме юности, связей между людьми, возникающих на пороге окончательного взросления. Его герой как законсервированный во времени Холден Колфилд: ловит во ржи над пропастью заигравшихся детишек, да так и не умеет поймать ни одного. Не печалясь этим особенно, не терзаясь вечными вопросами «кто виноват» и «что делать», констатируя: так есть, ты не вылечишь мир и в этом все дело. Мальчик пьет в местной забегаловке пиво, слушает музыку, треплется о литературе, с пьяных глаз разбивает с приятелем рыдван о дорожный отбойник и теперь оба должны выплачивать муниципалитету за ремонт. На полу в умывальне находит упившуюся девицу, везёт домой, караулит ее сон, отвергает обвинения в сексуальных домогательствах, после они еще пару раз встречаются, спустя долгое время он узнает о ее смерти. Все.

Это могло бы стать историей любви, но не станет, Мураками асексуален, когда дело не касается подлинной страсти, секс ради клубнички и привлечения болезненно возбужденного внимания читателя не по его части. А «Sputник»? Там любовь и безумство непереносимой страсти, там настоящее, потому так помнится сцена, даже спустя десятки лет. Где нет любви, там он не заставит своих персонажей искусственно сопрягаться.Что еще? Выдуманный автором писатель Дерик Хартфилд, писатель самоубийца, автор невыносимо прекрасных, неоцененных миром фантастических повестей. Биография и краткое описание сюжетов обрамляет повествование. Зачем? Наверно это часть песни ветра, которую нужно услышать.

Согласно коллективному мнению российских критиков, ранние работы Мураками совсем никуда не годятся и выпущены вдогонку хитам, чтобы поддержать тренд. Не ставя целью опровергать, скажу, что для меня весь Мураками примерно одинаков и зрелый 1Q84 мало отличается от раннего сборника «Светлячок» или «Песни ветра», а самые любимые «Sputник» и «Цкуру Тадзаки» разнесеные по времени на два десятилетия, представляются много более близкими друг другу, чем хронологическим соседям. Если непременно склоняться к определенной точке зрения, то мне импонирует Галина Юзефович, которая говорит, что безупречных критериев объективности в оценке литературных произведений просто не существует, всякое грешит субъективизмом. На том и остановимся.

  «Пинбол 1973» вторая часть трилогии о Крысе, первой была «Слушай песню ветра», в ней герои учились, гоняли балду и пили пиво в баре своего приятеля китайца Джея. Будущее, которое представлялось далеким и неопределенным, в «Пинболе» настало. Парням по двадцать четыре, по иронии судьбы возраст Крысы (молодого специалиста) в реалиях Структурного гороскопа, сменяющий возраст Кабана (отвязного гуляки). Крыса успел бросить университет, ничем определенным не занят и перебивается случайными заработками, но богатые родители еще прежде купили и обустроили всем необходимым для него квартиру, потому жить вполне можно. Большую часть времени проводит по-прежнему в баре китайца, не так давно познакомился с женщиной, у которой купил по объявлению пишущую машинку, с ней время от времени встречается. Нет, ничего определенного, никаких планов на совместное будущее, просто проводят вместе субботний вечер и ночь. В воскресенье и понедельник он переживает близость с ней, во вторник вспоминает, с четверга начинает предвкушать и планировать следующую встречу, среда самый тяжелый день.

Не то герой-рассказчик. У него крохотный, но свой бизнес, в котором он маленький, но босс. Никаких купи-продай, никакой беготни, вывалив язык на плечо, с прайсами и проспектами, все чинно-благородно. В высшей степени интеллектуально – бюро переводов. На жизнь хватает. Есть еще сотрудник и девушка-администратор. Никаких поползновений в отношении нее в стилистике «босс-секретарша», он вообще живет с двойняшками. То есть, как? Завалились в его квартиру после какой-то вечеринки, да там и прижились. Всей одежды на двоих, что футболки с бесплатной раздачи в промоакции с номерами «82» и «83». Да не будет клубнички, Мураками вообще асексуален, они просто живут вместе и спят вместе, приспособились как-то. Время от времени герой вспоминает золотые денечки юности (теперь уже представляются такими) и то, как играл в пинбол.

Этот самый пинбол был для меня камнем преткновения на пути к повести. Потому что в моем представлении эта забава плотно увязана с людьми обряженными в форму милитари-образца, которые бегают в декорациях постап-города или руинах промзоны, стреляя друг в друга шариками с краской из специальных ружей, в рамках тимбилдинга. Представить что-нибудь, столь же далекое от себя, могу с трудом, потому и не читала до сих пор. Сейчас вдохнула поглубже, взялась и... нет там ничего такого, где бегают с автоматами - это пейнтбол вообще. А здешний пинбол это настольная игра электронная, вроде аэрохоккея – кидаешь монетку, начинаешь сессию. С той разницей, что пинбольный принцип – загнать минующий препятствия шарик в отверстие, точно подгадав силу нажима при запуске. В детстве у нас были настолки, действовавшие по такому принципу (гораздо проще, конечно). Прообраз пинбола возник при дворе Короля-Солнце, позже трансформировавшись в Карамболь (Безделушку), французские дворяне завезли его в Америку, где воевали с англичанами в войне за независимость, а в XX веке появился электрический вариант, достигший пика расцвета к 1947 (золотое десятилетие пинбольных машин, уровень популярности, соотносимый с кубиком Рубика). Дальше все пошло на спад, но герои еще успели поймать забаву на излете популярности.

И всё? Нет, если бы всё, Мураками не был бы тем, кем стал. Будет почти детективная и чуть психоделическая линия розысков «Молнии». Будут прогулки с близняшками по полю для гольфа (тот же принцип – шарик в ямку). Будут похороны распределительного щита и светлая грусть расставаний всех со всеми. Да еще странный календарь за 1978 год, который покажется в семьдесят третьем недостижимо фантастически далеким.

Теперь все. Остается только добавить, что аудиоверсия в исполнении Игоря Князева идеально попадает в тон этих книг.

Мне приснился Троцкий и четыре северных оленя. На всех четырех оленях были шерстяные носки. Ужасно холодный сон!

ТГ Book Addict