5

Я сейчас буду говорить о том, что эта книжка - женская.
Я предупредила.

Хочется съесть все конфеты, что есть в доме, но пора же наконец начать загонять себя в рамки приличного летнего зеркала. И вот я, с кефиром под мышкой, пришла говорить о торте.
Не знаю, как Этвуд удается залезать ко мне в голову, но она выворачивает что-то такое, запрятанное под сугробом мыслишек; мыслишек, которые накапливаются день за днем в каждодневных заботах и редко подвергаются ворошению. Этвуд разгребает этот сугроб - представляется почему-то вязальная спица, знаете, холодная и остренькая такая, - вот ею разгребает. И достает наружу ощущения и эмоции, которым вообще-то так комфортно было под этим сугробом - они привыкли вылезать только под высоким, так сказать, градусом. А тут их вытащили на морозец, и они - такие трезвенькие, сонные - пошатываются, ёжатся и протирают глазки, силясь понять, что вообще сегодня от них потребовалось.

Я буду говорить о том, что эта книжка - женская. Не потому что гг - женщина, или ещё что-то там, а потому что вот так вот; потому что Этвуд очень хорошо их, то есть, нас, чувствует - это естественно. Может, не всех женщин, и, может, не всё чувствует и так далее, и начался уже сумбур в моих рассуждениях... Меня - чувствует.
Эта книжка - не унисекс. Я думаю, что Этвуд как раз очень четко прочерчивает гендерную границу. Но в каком именно смысле границу? Кастрюльки и пеленки против охоты на кабана? Нет, тут что-то другое. Наверное, я не могу это объяснить.

Итак, поиск счастливой, правильной для себя жизни. Жизни, в которой меня не будет тошнить от каких - либо продуктов, читай - не будет тошнить от себя самой.
Питер и Дункан - я знаю их обоих. Я - торт, и, наверное, я не такой уж вкусный торт, но нужно же кому-то себя подарить. Только первый хочет съесть потихоньку, даже втихаря: он делает вид, что ничего-то он и не ест, он делает вид, что торта нет вовсе...
А второй - съест и не заметит, я ему и не нужна в общем-то. Буркнет только: спасибо, было вкусно. Кому же из них себя подарить?

Что-то знакомое надоедливой мушкой жужжит над ухом, беспокоит и нервирует. Можно бесконечно долго себя обманывать, потому что - доказано веками - это очень хорошо у всех получается. А получается потому, что правду найти трудно, ведь что она такое - правда?
Питер и Дункан - они ни при чем. Это я виновата в том, что позволяю себе быть тортом. Это я хочу дарить и отдавать себя, периодически возмущаясь этим и залезая под диван. Это я не знаю, что мне нужно в жизни, и всё время пытаюсь себе найти подходящую роль.

Да, дело в том, что торт - это просто торт.
Спасибо, было очень вкусно.