4

Ну, коли год начался со Шмелёва, то почему бы ему не продолжиться Зайцевым? Для начала — решил перечитать повесть «Аграфена». Истинно христианская история, причем не в плане какой-то внешней моралистики, формального целомудрия (вряд ли хотя бы одну из героинь этой повести можно назвать «целомудренной»), а внутренне — как осознания пути человека, на котором ему, естественно, случается совершать ошибки, как некоего набора испытаний, чаши, которую каждый из нас должен испить до дна (этот образ вводится автором напрямую). Причем в случае Аграфены (как и прочих героинь повести) это испытания любовью: чистой первой любовью, страстью к Петру, наваждения (братец), любовью материнской, и, наконец, любовью Божественной — «…все любви и муки понялись одинокими ручьями, сразу впавшими в безмерный и божественный океан любви и данными ей как таинственные прообразы Любви единой и вечной…».
Интересно заметить, кстати, что в повести нет буквально ни одного положительного мужского персонажа, даже священник и старый Мунька, и те оказываются с каким-то недостатком: священник смотрит неодобрительно (то есть судит, а не стремится простить), а Мунька мучает Аграфену и окружающих своими рассказами. Но это так, в контексте повестки нашего дня, а не вечности.

Источник