1 Не снилось, и хвала богам за это

В поисках автора на букву Щ я умудрилась вляпаться в самый мой нелюбимый жанр – любовный роман. Для самой нелюбимой мною целевой аудитории – подростков. И хотя я взялась за книгу не зная о ней ничего, кроме того, что фамилия автора начинается на Щ, быстро стало понятно, что это чтиво не для меня.

Во-первых, многое в ней кажется каким-то нереалистичным и надуманным. Училка, чей возраст уже за 30, страдает, что осталась старой девой и любовь не грела её сердечко. Страдания любовные для меня штука сама по себе не особо понятная и близкая, но ладно, люди разные бывают. Но 30 лет! Это у автора уже девичья старость, уже безнадёжная одинокая тётка, которой в жизни ничего не светит. На этом моменте немало моих старших родственниц, которые до 30-ти занимались образованием и карьерой, а семью завели уже после, могли бы сказать «лол, што?». Ну или «очнись девочка, хватит сопли на кулак наматывать, ещё вся жизнь впереди»…

Но нет. Автор сказал, старая дева, значит старая.

Что любят хорошие девочки отличницы? Конечно же математику! Настолько любят, что даже путь от дома до школы будут представлять в виде формул и фигур. Не знаю, что там было в 80-х, но даже к моему детству этот образ был настолько избит Ералашем и анекдотами, что серьёзно к нему относиться просто невозможно.

Во-вторых, в своё время повесть, о чём я узнала уже после прочтения, называли смелой и новаторской, ведь там упоминается целый секс! Вот прям так в тексте и написано – вах, как смело, и как только цензура такое пропустила!

Однако при чтении мне казалось, что оный секс автор использует как младшеклассник матерное слово. И боится, что отшлёпают, потому говорит нерешительно, и новое «крутое» слово одноклассникам показать хочется, вот я уже какой взрослый, матерюсь прям как они. И понимания, как его органично использовать у ребёнка толком нет.

Вот и секс в книге такой неуклюжий, неприкаянный, будто зашёл сюда раньше времени и не знает, куда ему правильно встать.

В-третьих, подача сюжета. Мальчик и девочка любиться хотят, а родители им не разрешают – классическая схема. Но преподносится она здесь весьма уныло.

Будто сидишь среди малознакомых старых родственников, которые обсуждают сплетни о ещё менее знакомых родственниках или их старых знакомых, которых ты не знаешь. «А Людку-то помнишь, которая налево ходила с каждым встречным? Так вот хахаль её бывший на днях как увидел её, да так и скакнул к ней, прям через газон, представляешь? Людка! Людка! – кричал, прям перед своими, а ей хоть бы хны!»...

Я недостаточно стара для этого дерьма. И в детстве мне было до тошноты уныло слушать такие разговоры, и 20 лет спустя ничего не изменилось. Какие бы высокие чувства не описывала авторша, стиль всё испортил.