5 Ностальгия по чужому прошлому

Читать любимых авторов – это как возвращаться в родную квартиру. Вот на коврике любимые тапочки в виде прожорливых рыб. А вон на стенке панно из пустых банок в виде головы лося. Статуэтка козлокура на полочке красуется. А в чашке старательно растёт экзотическая плесень по имени Артём. Вкусы, как вы понимаете, у меня специфические.
Нотомб даже в этом ряду – особый случай. Это сумасшедший грибной взрыв и неевклидова мозговая геометрия под огромной шляпой. Мало где найдёшь медиа-персону, которая бы не бахвалилась своей эксцентричностью, а реально жила в ней, как в невидимом самогенерирующемся слое атмосферы.

И поэтому Нотомб – единственный человек, чью автобиографию мне читать всегда не то что в радость, а в откровенный кайф. Чужие мемуары – вообще штука скучная и тоскливая, но есть же люди, которые и обычный поход в магазин за молоком опишут так, что границы мироздания покачнутся. А у Нотомб жизнь без лишней скромности была интересной. Не то чтобы бурной, но сумасшедшей – однозначно. И основной процент безумия в свою жизнь она привносила сама. Главным же образом меня покорила и упаковала её невзаимная любовь к Японии. Вроде бы и страна детства, а потом вернёшься и... чота в детстве всё было совсем не так. И эта тема настолько трагична и необъятна, насколько многогранен и бесконечен может быть личный микрокосм. Произведения вымышленные, как ни странно, даже немного проигрывают.

Поэтому да, я был рад, что в этом сборнике были целых два романчика автобиографического толка.
В первом описываются события 2012 года, когда Амели предложили снять документалку о её японском прошлом. (надо посмотреть, кстати) Лёгкий шок от прогулки по знакомым и уже плохо узнаваемым местам смешивается с эхом недавно рванувшей Фукусимы. И традиционно вывернутым взглядом на всё происходящее. Удивительно, как она умудряется через весь насыщенный хаосом текст пронести мотив вот этой ностальгии, которая либо тяжёлым грузом тянет на дно, либо окутывает твою личную историю флёром приятных воспоминаний и уже не хочется ни о чём жалеть. У французов одно слово, у японцев два. И какая разница в смыслах.
А вот второй роман получился необычным. Ну, точнее, он вполне в стиле Нотомб. Технически она ведёт речь о себе и, возможно, вплетает какие-то эпизоды, реально произошедшие в 2000-х годах. Но это становится лишь фоном для событий вымышленных, повествующих об очень интересном знакомстве. При этом история несколько раз раскрывается в новых ключах, так что сначала читаешь с нервной вежливостью, потом умиляешься, потом офигевше хихикаешь, а финал огреет тебя пыльным мешком и заставит орать, как опоссума.

Она ж прекрасна и блаженна, как Полумна Лавгуд. Ну как её можно не любить?