3

В который раз убеждаюсь, что литература Латинской Америки - это совсем не моё. Главная героиня Габриэла для меня была всё равно что инопланетянка, её проблемы меня не слишком трогали, восхищения её пламенной натурой я не испытывала. Уж слишком простым было жизненное кредо этой героини:

Жизнь прекрасна, она довольна тем, что живет. Она любит греться на солнце, принимать холодную ванну, жевать гуяву, есть манго, грызть перец, она любит ходить по улицам, распевать песни, спать с одним молодым мужчиной, а мечтать о другом.

Дальше cо спойлерами...

Главный герой Насиб и вовсе какая-то размазня, подверженная предрассудкам. То, что в конце книги он научился принимать Габриэлу такой, какая она есть, кажется мне абсолютно неправдоподобным.

Картина благословенного богатого края Ильеус рисуется такая, что хочется убежать оттуда подальше, так же, как это сделала Малвина. Это мир, где отец запрещает дочери читать книги, а за непослушание избивает её кнутом, где мужчины каждый день не скрываясь ходят по кабакам, игорным залам и проституткам, но при этом готовы за измену немедленно убить жену вместе с её любовником, зная, что их оправдает и суд, и общественное мнение. И жен, и содержанок здесь запирают по домам, не разрешая им ни шагу ступить без разрешения мужа-хозяина. Политическая борьба ведется методами грубой силы, а хозяева края, самые богатые полковники - просто-напросто бандиты, некогда захватившие лучшие куски земли по праву самого сильного. Самое печальное здесь то, что книга написана в 1958 году. И вот в эту гнетущую атмосферу читателю предлагается окунуться и провести в ней долгие и мучительно тянущиеся часы, потому что повествование будет неторопливое, ленивое, с упоминанием десятка имен в каждом предложении:

Собрав мзду за проданные билеты и всучив одну книгу с посвящением Ари, другую - полковнику Мануэлу Ягуару, Аржилеу уселся за столик вместе с доктором, Жоаном Фулженсио, Рибейриньо и Ари, чтобы попробовать хваленую "Кану де Ильеус".

На мой взгляд, в обществе, где черные чулки считаются верхом распущенности, а замужней женщине лучше даже не разговаривать с другими мужчинами, кроме своего мужа, попросту невозможной делается всеобщая симпатия к такому персонажу, как Габриэла, которая физически не может сдерживать порывы своего тела, при звуках музыки неудержимо пускается в пляс, ляжет в постель с любым мужчиной, потому что он красив, и не может ни одной фразы сказать, чтобы не рассмеяться. Кажется, будто это не портрет реальной женщины, а какой-то хитрый языческий символ Новой Бразилии, какой её видит Амаду. Свободной, веселой, трудолюбивой, щедрой и гостеприимной во всех смыслах, не скованной предубеждениями и предрассудками морального толка.

Ослепленный, он взглянул на нее и увидел землю, смоченную дождем, взрыхленную мотыгой, со всходами сажанцев какао, в этой земле зарождались деревья, на ней росла трава. На ней еще были долины и горы и глубокие пещеры; на этой земле он и насадит плантацию. Габриэла протянула руки и привлекла его к себе.

Не раз слышала точку зрения, что русские и бразильцы очень схожи - темпераментом, отношением к жизни, устройством общества. Мир, изображенный Амаду, для меня остался странным и непонятным, а местами и отталкивающим. Но, хотя до понимания обычаев и нравов бразильцев мне пока далеко, по крайней мере я узнала о них много нового.