5 Нельзя брать на себя роль Бога

«Вам тут не снилось» - говорит артистка заезжего театра и подруга Татьяны Николаевны про свой спектакль на тему «Ромео и Джульетта». Будет Таня вспоминать потом. И другие учителя будут говорить потом. Но все потом, а сейчас история чистой любви. И пусть бы они когда-нибудь «переросли» или «потонули» в житейском быте. Но это была бы их собственная история. Нельзя, невозможно прожить жизнь за другого, тем более за собственного сына.

По сути это история несправедливого управления. Если родителям и дано право брать опекунство над своими детьми, то только в их интересах, а не превышать дозволенное. Не замахиваться на богово – на чувства, на любовь. И сейчас совершенно непонятно, как Роман вырос таким доверчивым, открытым и честным. Не могла же его мать за два года так кардинально измениться, превратившись в Веру, какую рисует автор. Если она брала борозды правления, то наверняка задолго до его семнадцати лет.

А повесть зря называют «детской». Ничего детского я здесь не вижу кроме посыла детям не доверять своим родителям. Здесь очень много «взрослого». Вот Татьяна Николавна, к которой приходит призрак матери. Она одинока, но она хороший человек и постоянно от этого страдает. И тоже часто вспоминает своего первого мальчика. Или Костя несчастный, задавленный женой и разбитый несчастной любовью. Ведь у него тоже было это светлое и прекрасное. Может и «хворобы» его как раз чтобы прикрыть раненную душу.

Вера, такая стойкая, но все-равно не железная. Хоть бы ее и винили во всех бедах, ей тоже не легко. Она вышла из семьи «новой интеллигенции». Ее мать и сестра живут в Ленинграде, но ленинградцами «старого» воспитания не являются, как это можно понять из сюжета. Так что же было просить от жены и матери, которая «дуреет, когда думает о муже и о сыне». Но она же не виновата, что в ней это сильнее. Быть инженером она обязана из-за таких, как Люся или Таня (и Костя, говоря о пропитании). Они непременно будут потешаться над ее домовитостью. «Клуша», как назвала ее учительница. И вот если бы Вера отпустила себя, не была под воздействием «Люси-иньки», не брала бы на себя роль Бога-вершителя-судеб, она была бы счастлива. И Костя и сын ее были бы самыми счастливыми людьми.

А что касается финала, то у меня осталось чувство недосказанности. Мне казалось на середине фильма отключили свет. Или половину полной ложки выдернули у меня изо рта. Всё время ощущался вкус, но не насыщение. Поэтому уверена, что там дальше было продолжение со всеми действующими лицами. Верю в счастливый финал. Шекспир хоть и классик, но не Бог чтобы писать финалы за всех.