4 Летопись с комментариями

Первые несколько страниц ввели меня в ступор. Я взмолился, чтобы эта тема не продолжалась всю книгу: как будто Остров это наша родина. Так с разбегу оболгать её, якобы не было истории и не было письменности до Крещения, это надо постараться.
Посмотрев интервью, пришёл к выводу, что он немецкой школы. Да и есть эпизод стажировки в германии. Если вся жизнь посвящена средневековью и источникам о средневековье, то позиция автора очевидна.
Перед нами собирательный образ европейского государства, России-Руси в котором уделено немалое место.
Текст изящный, много сатиры и иронии. Летопись комментируется княжеской четой, живущей чуть ли не с начала написания летописи и до её окончания, т.е. необычно долго.
Здесь есть и родословная в дупле (претенденты на престол поочерёдно объявляют себя потомками императора Римской империи), и Игра в ножички (во время которой якобы был убит царевич Дмитрий), и вырубка яблонь (Хрущёв с его сухим законом) и прочая и прочая.
Разбег аллюзий можете себе представить.
Террористы, взрывающие людей, потому что ими движет Мысль, а не Чувства:

«Всякую власть и начальство рассматривал он как откровенное зло и считал достойными истребления. То, что княжеская чета пользуется всеобщей любовью, было в глазах больного отягчающим обстоятельством, ибо могло породить колебания в отношении врага, подлежавшего уничтожению».

– У меня очень простой вопрос. В Средневековье комету принимали за змея? Принимали ведь? Вы же не будете этого отрицать?
– Я не могу отрицать очевидное.
– А сейчас?
– А сейчас змея принимают за комету.

Парадокс Уробороса? Вовсе нет. Размещение наблюдателя Истории над ней самой. Такой наблюдатель не должен быть в центре событий, но над ним, над временем.
Е. Водолазкин чётко отделяет прогресс технический и прогресс человеческий. И по его мнению, прогресс человеческий собственно-то и не виден вообще на протяжение всей видимой нами истории.
Люди устают и хотят нового. По Водолазкину – независимо от обстоятельств. Это Ритм истории. Но этот Ритм менее философски и более научно уже давно описал Л. Гумилёв в своей пассионарной теории этногенеза.

История, ответил я, есть описание борьбы Добра и Зла, ведущейся руками человеков.

После Великой Островной Революции, весь Остров начинает стремительное движение к светлому будущему, и истории требуется пересмотр. Теперь историкам надо перестать смотреть назад, и обратить свои взоры в будущее. По этому поводу в Университете разгорается спор между профессорами и летописцем. Мне это напомнило немецкое вмешательство в нашу историю и спор Ломоносова с немцами. Однако, автор вряд ли это имел ввиду, это уже мои синие занавески.
Вся эта сатира забавна, но она о прошлом.

Собственно, нехватка денег и родила мысль о создании Совета, чтобы народное неудовольствие не сосредоточивалось на верховном правителе, но рассеивалось бы равномерно по разным направлениям. Совет обладал неограниченными правами одобрять указы Председателя Острова.

Достаточно много места уделено сатире на СССР. Книга явно ориентирована на Запад. Это не претензия, а просто констатация.

«…власть разделил с ней ее загадочный супруг Вальдемар, назначенный министром развития и фокусов».

Иногда в словах комментаторов (княжеская чета) появляются клише, набившие оскомину. И становится непонятно: это такой уровень стёба или всё-таки графомания?

«Удары стихии застали пожилую женщину в отхожем месте. Перекрытия, однако же, рухнули для Глафиры благоприятно. Дубовые балки сложились так, что между ними остался небольшой просвет. В этом просвете счастливым для себя образом оказалась Глафира. Когда вдову освободили, ее била крупная дрожь. Она ничего не понимала и беспрестанно повторяла, что ни в чем не виновата и что хотела лишь слить воду».

Зачем это вставлено в книгу? Шутка ниже пояса, никак не согласующаяся с остальным текстом.

– Борьба за справедливость, – говорит Жан-Мари, – обычно кончается грабежом.

Потому что интеллигенция, которой вполне хватает на хлеб не только с маслом, но и с икрой, борьбу за справедливость представляет себе совсем не так, как это видится более бедным слоям населения, которые не понаслышке знают, что такое добыть кусок хлеба.
Мучения Леклера со своим фильмом это проекция размышлений Водолазкина о своём же творчестве. Он находится в заложниках у своего читателя, который ждёт определённого Водолазкина. Расписка, взятая Леклером у случайного студента в этом смысле очень показательна. Видимо, автор считает "Оправдание Острова" отличным от других своих книг.
Получение фильмом какой-то награды как бы намекает. На месте автора я бы опасался таких параллелей. Каким бы этот оборот не задумывался, он допускает двоякое толкование, а значит это весьма нескромно. Может, я не обратил бы на это внимание, если бы не колоссальная рекламная кампания книги, достойная сатирической заметки в духе самого "Оправдания Острова".

Реальность – это не то, что было, а то, что, с точки зрения вероятности, могло бы быть.

Сегодняшние злободневные вопросы, такие как столкновения на религиозной почве, поголовное сидение в смартфонах и соц.сетях и т.п. опущены.
И, наконец, оправдание.
Вся эта летопись идёт к единственно возможному концу, с точки зрения христианской религии. Здесь мы увидим пересказ по-новому истории Содома и Гоморры, только без соляных столпов. У Водолазкина есть праведники, необходимые для отведения карающей длани в сторону. Ведь они живые свидетели истории Острова.
А у вас?