5

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
А. С. Пушкин 1818

Недоброй памяти время Николая Павловича, время несокрушимого внешнего могущества и внутренней немощи (муштры и шагистики), насилия духа и отрицания души, время розог, палок, кнутов, плетей и шпицрутенов, дикого произвола, беззакония и казнокрадства, исчезло, не оставив за собой ни одного прочного следа, ни одного благого почина. И даже то мишурное внешнее могущество, перед которым трепетала в обман введенная Европа и которым так кичилась недальновидная Россия, на проверку оказалось призраком, блефом и пуфом.

Ради одного этого абзаца, который я могу читать и перечитывать, стоило прочитать всю эту книгу. Потому что я могу это читать бесконечно и вижу, что не только ко времени автора относятся эти слова, но к нашему времени даже больше. И ещё больше, я надеюсь, это относится к будущему, к тому будущему, в котором взойдёт она, звезда пленительного счастья, а обломки самовластья ни оставят ни одного прочного следа, все окажется призраком, блефом и пуфом.

Одно время я повадилась интересоваться последней пятеркой русских царей и вполне серьёзно пыталась ответить на чей-то вопрос: а что должен был сделать Николай II, чтобы не допустить революцию. А сейчас я, кажется, знаю правильный ответ — ничего. Что бы этот русский царь делал или не делал — финал был бы один, потому что исправлять историю надо было еще до него, во времена Николая I или Алекандра II, а возможно, даже раньше, может и Петру I не стоило становиться царем.

В воспоминаниях Николая Врангеля я нашла множество живых свидетельств, подтверждающих, а иногда опровергающих мои не совсем ясные чувства к моей пусть не самой счастливой, но всё же Родине. Каждое поколение в этой стране переживает свою особую трагедию и нет такого времени, которое могло бы укрыть живущих в нем людей от коллизий и изменений, так, видимо, присущих этой стране — России. Биография человека имеет не простые этапы, такие как детство, юность, зрелость, а связана судьба каждого с ликами той безличной силы, что уже не хочет ни зла, ни блага, и лики ее суть монархи, правители одной шестой части суши.

Детство автора неразрывно связано с временем правления Николая I. Это как раз то время палок, жестокости и незыблемых правил, которые даже превратные воспоминания детского ума не могут до конца превратить в счастливые мгновения. Воистину земля детства лишь ждёт своих Ливингстонов, как сказал сам автор, но время было точно недетское. Времена Александра II Николай Врангель застал в юности. И вроде бы всё началось шикарнейшим событием - отменой крепостного права, но как бывает с большинством мечтаний бурной юности, ни одна из светлых и чистых грёз молодости не смогла дожить до зрелых лет неиспорченной, время, давление окружающих, собственные потери жадно пожрали всё, так когда-то любимое и лелеемое.

Александр III это некое олицетворение зрелых лет автора, вроде бы уже большого, взрослого, даже слишком большого человека, который имеет много сил, но никак не может их нигде применить по назначению. И вместо настоящей работы или настоящей военной службы получается лишь гнуть подковы на потеху безразличной толпе. Но и в зрелости может сохраниться некий самообман, привитый с детских лет. До сих пор, русский человек, даже будучи уже взрослым, уже не крепостным, верит в батюшку богоизбранного царя. Когда в других странах, как грибы после дождя, возникают конституции, русский человек выбирает быть взрослым, но видимо не до конца.

При Николае II автор уже отец взрослых детей, на жизнь, политику, будущее получается смотреть несколько скептически. Последний вздох русской монархии будет сделан именно сейчас, но последний ли, ведь дыхание монархии будет слышно в любом правителе России, включая самых последних и ныне здравствующих. И приходит в голову, что сама русская государственность слишком сильно связана с самой идеей монархии и как бы нам не хотелось мгновенных изменений в сторону личной свободы, при любых расчетах и действиях стоит учитывать именно этот полумонархический бэкграунд большинства россиян.

Стоит ли ожидать старости, как времени мудрости, всеобщего уважения, тишины и покоя. Как показывает судьба автора — определенно не стоит. На преклонные годы жизни барона Николая Врангеля пришлись: войны на востоке и западе страны, падение монархии, временное правительство, зверства большевиков и вынужденная эмиграция. И можно сказать, что не было ни одного времени в этот исторический период, когда можно было бы сказать, что по земле текли молоко и мед, а народ и лично автор благоденствовали. И похоже, такого времени не будет, даже у тех, кто родился больше сотни лет спустя. Уже наши дети стали интересоваться, а лучше ли жить было в СССР и как жили при царе, но на всё это хочется ответить, что в России точно есть особое благословенное время, которое ищет каждое поколение нашего народа и имя этому времени — НИКОГДА.