4 «Агрессия – это очень сложное понятие. Речь идет о превентивной войне, ибо то, что мы напали, действительно нельзя оспаривать» (Риббентроп)

«Я не хочу более тратить время на ваш допрос, но я считаю необходимым заметить, что ваш ответ не является ответом на мой вопрос.» (американский обвинитель Додд, допрашивая Кейтеля)

Пятый том, допросы подсудимых. Казалось бы – должно же быть что-нибудь эдакое. Но нет! Все то же самое фарисейское лядство. Геринга, например, вообще не понятно за что осудили. Быть может за то, что к суду над коммунистами, на рассвете нацисткой власти, был привлечен не Тельман, а Димитров и Торглер, которые были оправданы? Без всякий стеснений на этом процессе делается реклама разным сомнительным произведениям, на основании коих и судят-то, оказывается, многих из обвиняемых. Герингу искали обвинения в мемуарах шофера Рема, которые вышли в иностранной прессе еще в 1934 году и в мемуарах Раушнинга, который записывал застольные беседы Гитлера. Почему-то именно Рашнинг услышал признания Геринга о поджоге Рейхстага. Практически не говорится о карательных убийствах на территории СССР. Английского и американского представителей куда больше волнуют предприятия «Герман Геринг», занимающихся разработкой железных руд на территории Австрии. Казалось бы – уж Руденко то должен задать какие-нибудь серьезные вопросы. Но нет: и этот деятель предпочитает ковыряться в застольных записях бесед Геринга и Гитлера. Все его вопросы сводятся к тому, что бы сделали немцы в случае победы, а не перечислению их «подвигов» во время войны. Руденко проводит и анализ выступлений Геринга перед радио и в прессе. Вновь и вновь ловишь себя на мысли: что бы делали судьи с нацистами, если бы «добрый» дядя Гитлер не побеспокоился о стенографировании всех своих бесед и приказов? В смертях миллионов славян Руденко твердо обвиняет только Геринга и ставит того едва ли не выше Гиммлера. Все говорят о каком-то приказе об уничтожении 30 млн. славян, но копии приказа нет. Затем Руденко акцентирует внимание на расстрелах в Польше в сентябре 1939 года. Почему-то его больше волнуют расстрелы 23 человек немецкой пятой колоны в Польше, чем массовые убийства своих сограждан! Характерно, что допрос Геринга Руденко заканчивает словами, практически подытоживающими свое бессилие: «Миллионы немцев знали о творящихся преступлениях, а вы не знали. Вы заявили на Суде, что гитлеровское правительство привело Германию к расцвету»…
В общем, так на суде и разбирались всякие дневники, мемуары, фотографии коллекции Гофмана и застольные беседы. И никак не мог Руденко хотя бы слово вякнуть про своих «товарищей» по суду, про то, как англо-саксы поощряли Гитлера на захват той же Чехословакии, например. На Риббентропа вешали похищенные картины из Лувра. А Руденко «поражал» его вопросом «считаете ли вы нападение на Польшу германской агрессией?» Шахта обвиняли в том, что он присягнул нацистам, хотя эта присяга являлась предписанной для всех абсолютно чиновников. До бедных Йориков (нацистов) только на суде дошло, что материалы для обвинения готовились еще с далеких тридцатых годов. И собирали их расставленные возле верхушки рейха люди. Из допроса Фриче: «…в тот момент, когда начиналось какое-либо мероприятие, или война, всегда появлялся представитель министерства иностранных дел с готовой книгой документов, так называемой «белой книгой». Как создавались эти «белые книги», мне неизвестно».
Интересный факт: процесс велся не по англо-американским процессуальным нормам. В Англии вообще не существует кодекса судебной процедуры по уголовным делам. Обвинение не сообщало защите об отдельных добытых обвинением документов и об имеющихся свидетелях.
Кстати говоря, обвинение сильно уступало по качеству знаний защите. Тот же Штамер, защитник Геринга вполне толково разбил аргументы англо-саксов (Руденко вообще не понимал суть слова «аргумент»). Он разложил по полочкам теорию деликта войны Гуго Гроция (жившего еще в 16 веке), которая представляла из себя попытку сохранить христианское представление о войне, придавая ему светское обоснование. Именно Штамер и возразил против того, чтобы на основании создания особого Трибунала создавался особый Устав. Устав, который должен был повлечь за собой создание новых норм права, угрожавших наказанием за действия, которые в период их совершения не считались преступными. Практически англо-саксы сделали отмену такого важного положения права, как «Nulla poena sine lege» (Нет наказания без указания на то в законе). Но Штамера не услышали. Ведь не для того затевался этот суд, который главный редактор издания Руденко упорно пишет с заглавной буквы, чтобы торжествовало Право. А для того, чтобы торжествовало право ноги – «это нога чья надо нога»
В остатке получается, что Нюрнбергский процесс, претендующий на справедливость, использовал правовые понятия, которые абсолютно были чужды подсудимым и правовому мышлению немецкого народа. Вот и все. А по поводу России и преступлений на ее территории? Так там все было не все так однозначно. О каких преступлениях может вестись речь, если там (в России) не было частной собственности, а «имелось только государственное хозяйство, строго регулируемое центром»? «Здесь правовое положение было в общем таково, что собственность вражеского государства могла быть используема как военная добыча…». И вообще, при чем тут Россия к этой войне? Давайте лучше рассматривать обвинение в расстреле 50 английских летчиков, бежавших из лагеря военнопленных в Сагане. Так решили они и Руденко заткнулся. Ведь с англо-саксами спорить это не то, что Берия судить… Аминь!