4

Роман родившийся из навязчивой сцены возникающей в мыслях автора. Допросы, газетные вставки, письма — текст не обращается напрямую к читателю. Формально. Да деле мне казалось, что я присутствую и рядом с допрашиваемой Ребеккой и одновременно в её недавнем прошлом, о котором она говорит. Теология, вопрос веры, равноправия, отношения к власти, греховная страсть и сатанизм, и святость пополам со скромностью. В романе столько острых спорных вопросов, но это настолько искусно сплетено, что кажется ещё чуть-чуть и персонажи обратятся к читателю и вступят в диалог. А было ли преступление? И если было, то в чем состояло и из-за чего произошло?
Люди пропали, их судьба не известна. Можно ли подозревать их спутников в недобром воле и насильственных действиях? Или насильственные действия были совершены по отношению к девушке? Завралась Ребекка, пребывает в одержимости или говорит чистую правду? А если правду, то кому она её сказала? А врут ли остальные?
Пятеро всадников, букет фиалок и полное непонимание, а что же на самом деле произошло? Я не уверена, несмотря на множество подсказок. И у меня нет уверенности, что хоть кто-то из персонажей точно знает. Много вопросов и чарующий слог. Как говорится, ничего не понятно, но очень интересно.
Богословские вопросы совершенно не напрягают. Так что если кто-то после моего отзыва решит, что не хочет читать религиозное — здесь нет ощущения проповеди. Есть разные точки зрения и словно присутствуешь при чужом ненавязчивым спором. Это не царапает внимание, и не вызывает отторжения. Это лишь новые узоры искусного кружева текста.