5

Хор из пятидесяти мимов-петросянидов протяжно завывает "Песнь влюбленного Эдипа" за авторством Софокла. Актер в маске Пифагора аккомпанирует им на гармонии. Толстый софист выскочил на середину сцены и трясет прямо перед зрителями своим аргументом, второй софист, дразнясь, высовывает контраргумент из-за кулис. У комедий Аристофана возрастная категория 18+. Пожалуйста, уведите детей от экранов - здесь показывают сучки и смоквы. Однако, несмотря на частую незатейливость и физиологичность юмора, Аристофан этим далеко не исчерпывается. Всем карнавал и дионисийство, господа! Две вещички, наиболее достойные внимания на мой скромный взгляд - это "Облака" и "Мир". Первая может возмутить излишне горячих поклонников античной философии - мол, как же это так - глумиться над Сократушкой!? Однако, черт возьми, это действительно выходит смешно! Да и потом, глумление в основном идет не над Сократом, а над софистами (хотя с точки зрения многих современников они, могу предположить, не очень-то отличались). Ну ведь правда забавно, когда абсурдно-высокие материи начинают впаривать глуповатому деду-деревенщине, а он все время тупит и выворачивает их на вульгарно-бытовой лад. Да и цель у него неблаговидная - избавиться посредством софистических уверток от уплаты долгов... В принципе, в этой безусловно недружелюбной к Сократу пьесе ему уже предъявили многое из того, что ему предъявит хамовнический суд двадцать с лишним лет спустя. Поговаривают, впрочем, что сам-то Сократ на представлении держался молодцом и не побоялся встать, когда иногородние зрители стали спрашивать, о ком тут идет речь.
Замечательна и комедия "Мир". Опять-таки начинающаяся с гротескных принижений (гигантский навозный жук в роли Пегаса, например), она разворачивается в мощный гимн пацифизму, а если брать чуть шире, то жизни и плодородию в целом. Гимн вышел по-настоящему сочный, что-то сопоставимое по плотности и осязаемости (да и по тематике) можно, наверное, найти не раньше, чем у Рабле.
Резюме: замечательная античная литература без прикрас и ретуши. Пережила свое время больше, чем на две тысячи лет, и это далеко не предел.