4

В чём вопрос любовниц заключается? Вопрос не такой простой, как кажется на первый взгляд. Здесь было бы неплохо выслушать три стороны - мужчин, их жен и, собственно говоря, самих любовниц. Но провести такой опрос невозможно, потому как собери мы даже репрезентативную выборку, наличие такого вопроса полностью дискредитировало бы участников и кто знает, может разрушило бы несколько семей. Впрочем, может быть оно и к лучшему?! Нам остается только догадываться. А вот Дэвид Марксон предлагает более экзотический эксперимент и подходит к вопросу любовниц с другой стороны. Если взять конкретного мужчину, какой бы была его любовница? Согласитесь, что с такой постановкой вопроса уже совершенно неважно, была ли любовница на самом деле или ее вовсе не было никогда. Да может быть этот мужчина вообще в реальности гомосексуалист, что вообще не является препятствием и никак не влияет на его гипотетическую любовницу. Так какой бы была любовница Витгенштейна? Тут следует для начала воспользоваться теорией любовниц. Вот так в одно мгновение мы уже с вами говорим о теории любовниц, хотя абзац назад и не было намека на какие-то фундаментальные выкладки. Теория любовниц говорит о том, что любовница является воплощением всего того, чего хочет мужчина в самых потаенных уголках своей души. Прошу читателя этой рецензии не сужать эту теорию только до темы секса, берите много шире. В конце концов жизнь сексом не ограничивается. Витгенштейн, будучи философом и логиком, ярким представителем аналитической философии, написал две важнейшие работы - «Логико-философский трактат» и «Философские исследования». Очень сложные для восприятия труды, ну вы знаете этих философов. Но любовница Витгенштейна, зная, что обязательно понравится ее мужчине, использует его теорию на практике и творит такие выкрутасы с текстом. Эта женщина беззастенчиво загребает исторические факты из разных времен огромным половником эрудиции, засыпает в трубу логики и без устали начинает вращать получившийся калейдоскоп Витгенштейна, играючи комбинируя факты в словесном жонглировании, смешивая на первый взгляд несмешиваемое и допуская недопустимое. В этом многообразии рецептов и комбинаций не стоит и пытаться найти смысл, да, честно говоря, в голову не приходит это делать. Просто сидишь и наслаждаешься этим цирковым представлением с логически выверенной точностью. В одно мгновение рассуждения о книгах сменяются смакованием слова «грунтовка». Но не засиживаясь вы уже врываетесь в Трою, чтобы справиться о месячных Елены Прекрасной. А все эти смысловые американские горки заканчиваются (и заканчиваются ли?) биографией Брамса. Подкупает здесь манера письма любовницы - за незатейливым потоком сознания и простыми предложениями выстраиваются и совершенно неожиданно комбинируются факты и мифы. Витгенштейн был бы доволен своей любовницей, ведь понять теорию внутри себя это одно, но совсем другое дело сделать яркую иллюстрацию, привести примеры, сделать ее доступной для неискушенных читателей. Это буквально конструктор реальности для взрослых с понятной, икеевской инструкцией. Можно предположить, что «Любовница Витгенштейна» затевалась, в том числе как яркая реклама трудов Витгенштейна. В процессе чтения формируется устойчивое непреодолимое желание познакомиться с ними, попытаться разобраться, перейти от частностей использования Дэвидом Марксоном к теории языка и мира Витгенштейна. Но это был бы не постмодернистский роман, если бы он не направлял критику во множества разных русел, не предъявлял бы читателю несколько вложенных смыслов, не оставлял бы пространство для воображения. Для постмодерниста Марксона нет ничего зафиксированного и непреложного, в том числе и его роман. Не претендуя на истину в первой инстанции, просто наблюдения и мысли. Нет ли в романе чего-то от гоголевского «Носа». Что, если любовница Витгенштейна на самом деле его «оживший» мозг, который пустился в свободные рассуждения о том, что раньше было под цензурой сознания своего обладателя? И кажущееся безумие главной и единственной героини романа вовсе не является таковым. Ведь что такое реальность для нашего мозга? Это совокупность всех химико-электрических сигналов, которые приходят в него. Поэтому для него ношение Мопассаном майки с надписью «Савона» столь же реально, как и обед Мопассана в Эйфелевой башне. В таком случае, только представьте насколько шире эта реальность. Но при такой широте мозг находится в абсолютном одиночестве, как Кейт из «Любовницы Витгенштейна» оказывается под гнетом одиночества в вымершем мире. Автор посредством своей одинокой героини и вымершего человечества демонстрирует, что сами факты из себя ничего не представляют, когда их никто не использует, когда не с кем ими делиться. Мир Марксона - это тщательно выверенный эксперимент, в котором почти все переменные были зафиксированы во времени и пространстве. И этот эксперимент показал, что артефакты истории и культуры безотносительно не существуют. Без рядом стоящего человека они не стоят ничего. Именно человеческое отношение наполняет их ценностью. Когда в голове формируется эта мысль, то она кажется достаточно простой и даже тривиальной, но из эмпирической реальности, с которой мы каждый день имеем дело, ее не получить, она чужда ему. Мы держимся за свои дела, вещи, события побелевшими пальцами, боимся даже допустить мысль о том, чтобы разомкнуть мертвую хватку. Мы сохраняем тонны фотографий и какую часть пересматриваем после? С другой стороны, почему должна существовать абсолютная ценность у того, что так переменчиво и, по-большому счету, так хрупко? История человечества на фоне миллиардной истории вселенной не является даже каплей в море. Убери из мира Марксона все то, что было дорого для людей, в масштабе планеты, не говоря уже о вселенной, никто и не заметит. И останется только углеродный след, который вскорости тоже растает. Абсолютно всё исчезнет...