4 «Оказывается, РБМК, как и все реакторы, ядерноопасен при большом запасе реактивности, но в отличие от всех остальных он ещё более опасен при малом запасе реактивности.»

«Теперь комиссии, авторы журнальных и газетных статей, авторы художественных и «документальных» произведений знали, что и как писать о Чернобыльской аварии.»

Анатолий Степанович Дятлов, бывший зам главного инженера ЧАЭС. Сколько лет прошло со времени чернобыльской катастрофы, а все не могут успокоиться деятели науки и искусства. Вот и HBO снял целый сериал для хомячков про события на Чернобыльской станции 1986 года. Смотри себе и не думай ни о чем. За тебя все уже продумали и решили. С первых минут фильма зрителю буквально вбивают в голову фамилию Дятлова, говорят о том, что он во всем виноват и мало ему дали. Когда дело доходит до описания вины, то выясняется, что Дятлов практически догнал товарища Сталина по степени нелогичности и абсурдности обвинений, которые предъявляли генералиссимусу. Тот только и мечтал о том, как бы побольше людей порепрессировать (причем разную мерзость типа Солженицыны так и не сумел (не успел) отрепрессировать как следует. А Аанатолий Степанович столько лет работал с атомными реакторами, причем не только на АЭС, но и был ответственным приемщиком атомных реакторов на подлодках, а потом, внезапно, превратился в «идиота», который только что молотком по кнопкам пульта не бил…
Странно, что академик Легасов так долго пытался самоубиться, а потом преуспел таки в этом начинании, как раз на годовщину трагедии. С чего бы это академику было лишать себя жизни, если совесть чиста. В своих записях он же сам писал, что реактор РБМК – это бомба замедленного действия; что был этот реактор сделан «на коленке» и кроме взрыва на Ленинградской АЭС ничем похвастаться не мог. Или все-таки понял Легасов, что оклеветал не только Дятлова перед всем миром, но и остальных операторов ЧАЭС? Вину просто возложили на оперативный персонал и все. Для закрепления эффекта понаснимали кинофильмы и понаписывали повести в стиле того же Солженицына. Могилы операторов ЧАЭС неоднократно подвергались осквернению. «Горько и безотрадно было мне слышать о неухоженности и осквернении могил погибших операторов на Митинском кладбище в Москве, в противоположность могилам погибших пожарных. Не хочется осуждать людей. Но осквернять могилы, чьи бы они не были, — варварство. Никто не заставляет носить цветы, но выбрасывать принесённые — нельзя. Лживая официальная версия, свалившая всё на убитый персонал, и там не даёт им покоя. А говорят — у лжи короткие ноги. Видно нет — и прыгуча, и живуча…» Отцы реактора РБМК, академик Александров и конструкторское бюро Доллежаля прекрасно знали, что их реактор не располагал достаточным запасом реактивности для выполнения требований при остановке. А конструкция стержней непригодна для работы.

Александров

Доллежаль
Кстати: сразу после аварии подъём стержней ограничили, а потом заменили стержнями другой конструкции. Всеми путями пытались скрыть тот факт, что реактор рванул в рядовых, обычных условиях. Вообще же, РБМК был «золотой курицей» для академика Александрова. Он был полностью сборным, собирался на месте, не был транспортабельным. Все это давало право Институту Атомной энергии, в случае неудач, валить вину на кого угодно, благо цепочка создания реактора на станции получалась длиннющей.
Анатолий Степанович Дятлов очень тщательно и подробно в своих воспоминаниях дает объяснения всех причин, по которым реактор РБМК не мог считаться надежным. Он также приводит минутный хронометраж того рокового апрельского дня. Дает не зря, ведь операторов стали обвинять в том, что они сами по себе решили (внезапно) проводить испытания над реактором. Ну снова напрашивается аналогия с генералиссимусом, который мечтал убить шофера своего автомобиля, несущегося с огромной скоростью по шоссе.
Вкратце по пунктам:
1. В реакторе было 1661 канал, куда вставлялись кассеты с топливом. Если все каналы загрузить кассетами, то коэффициент размножения будет столь велик, что погасить его имеющимися стержнями управления будет невозможно. Поэтому около 240 технологических каналов вместо топливных кассет загружаются специальными стержнями-поглотителями нейтронов. И ещё несколько сотен поглотителей размещаются в отверстиях центральных несущих стержней топливных кассет. По мере выгорания топлива эти поглотители постепенно извлекаются и заменяются топливными кассетами. Оперативный запас реактивности (ОЗР) — это положительная реактивность, которую реактор имел бы при всех извлечённых стержнях. После аварии в 1975 г. на первом блоке Ленинградской АЭС для РБМК был определён минимальный запас реактивности в 15 стержней исходя из необходимости регулирования энерговыделения в активной зоне. Но авария на ЧАЭС показала, что АЗ не глушит, а разгоняет реактор.
2. Когда тот же Легасов выступал от СССР на заседаниях МАГТЭ, то он уже озвучивал подтасованную информацию – якобы Регламентом работа на мощности менее 700 МВт запрещалась. На самом деле это выяснилось именно после катастрофы. Выяснилось, что малая мощность для реактора РБМК-1000 наиболее опасна. Никаких толковых инструкций у персонала не было вообще. Как не было и оповещательной системы, для отображения неисправностей. Четвёртый энергоблок по согласованию с энергосистемой 25 апреля должен был остановиться на профилактический ремонт. К середине дня мощность реактора снизили до пятидесяти процентов и остановили один из двух турбинных генераторов. После снижения мощности реактора началось его отравление продуктом деления топлива — ксеноном и, соответственно, уменьшение ОЗР. Для регистрации некоторых электрических параметров в помещении вне щита управления был установлен шлейфовый осциллограф, включался он по команде в телефон — «Осциллограф — пуск». Далее, согласно инструкции(!!!), по этой команде одновременно: закрывается пар на турбину; нажимается кнопка МПА — нештатная кнопка для включения блока выбега в системе возбуждения генератора; нажимается кнопка АЗ-5 для глушения реактора. Минимальный запас реактивности, зафиксированный блочной ЭВМ, составил 13,2 стержня, что меньше допускаемых Регламентом 15 стержней. В Регламенте записано, что при снижении ОЗР менее 15 стержней РР реактор должен быть заглушён. Но проблема в том, что каким был запас реактивности при 30 МВт — измерить нельзя! Можно было сделать только прикидочный расчёт на основе известных в то время сведений по отравлению, мощностному коэффициенту реактивности. Согласно этому запас реактивности при провале мощности реактора был больше 15 стержней. Значит, нарушения персонал не допустил.
Справка: ни в одном эксплуатационном, проектном или директивном документе по реактору РБМК нет даже намёка на ограничение работать на какой-то мощности. Регламент даёт рекомендацию при отделении энергоблока от электрической системы снизить мощность реактора до величины, обеспечивающей нагрузку механизмов собственных нужд станции, то есть до 200 Мвт. Операторов обвинили в том, что они понизили нагрузку именно до 200 Мвт!
3. При малом запасе большая часть стержней извлечена из зоны и при срабатывании АЗ, по сигналу или от кнопки, она может вносить положительную реактивность, согласно послеаварийным расчётам, величиной до одной бета. И только через 5–6 с, в аварийных условиях это целая вечность, защита начинает вносить отрицательную реактивность. Вот эти 5-6 секунд и стали роковыми. «26 апреля 1986 г. АЗ после нажатия кнопки, к сожалению (я не оговорился), сработала в полном объёме и взорвала реактор. При отказе части защиты аварии могло и не быть.» «26 апреля 1986 г. мы нажали кнопку АЗ при нормальных параметрах, стабильном режиме, в отсутствие аварийных и предупредительных сигналов — получили взрыв.»
4. Комиссия искала не причины аварии, она искала пути наиболее приемлемого показа. Нашла такие пути, что Заместитель Министра энергетики и электрификации Г. А. Шашарин подписывать акт расследования отказался. Группа в составе работников Института «Гидропроект» и ВНИИАЭС с привлечением Всесоюзного теплотехнического института и конструкторов ГЦН провела расследование причин Чернобыльской аварии и выпустила документ под названием «Дополнение к акту расследования». Было установлено, что проведение эксперимента по «Программе выбега ТГ» не связано с возникновением аварии; что лушение реактора автоматически в 01 ч. 23 мин. 04 с. с началом эксперимента ситуации не меняло, и взрыв произошёл бы на 36 с. раньше; Но вывод комиссией тем не менее был сделан шаблонным – «Виновен оперативный персонал»
В принципе, это понятно. Ведь в противном случае пришлось бы остановить все реакторы РБМК. Международное сообщество уж точно бы заставило. «А это 13 миллионов киловатт электрической мощности, не считая Игналинскую станцию. Без ограничения промышленности не обойтись». Поэтому в МАГАТЭ были посланы специалисты во главе с академиком В. А. Легасовым для информации «международного сообщества». Сообщество сделало вид, что поверило Легасову (ведь не могли же они быть настолько идиотами), хотя для станции в Финляндии почти полностью была заменена система защиты реактора. Был советский суд. В качестве обвиняемых спустя полтора года перед судом предстали: директор Виктор Брюханов, главный инженер Николай Фомин, заместитель главного инженера Анатолий Дятлов, а также начальник реакторного цеха Александр Коваленко, начальник смены Борис Рогожкин и государственный инспектор Госатомтехнадзора СССР Юрий Лаушкин. В своей книге Анатолий Степанович приводит копию из статьи немецком журнале, где его обвиняют в халатности и нарушении инструкций. На тот факт, что не должен реактор становиться ядерноопасным при уменьшении запаса реактивности попросту положили ржавый болт. Была сделана только оговорка, что реактор имеет одну особенность. «Во, особенность! — АЗ при срабатывании вводит положительную реактивность, т.е. разгоняет реактор. С такими «особенностями» вполне закономерной стала особенность реактора РБМК — иногда взрываться.»
Другие, непосредственные виновники, они же – создатели особенного реактора – и дальше жили-поживали, и интервью лживые раздавали.
Товарищ А. П. Александров, который не давал ходу предложениям комиссии после аварии на первом блоке Ленинградской АЭС (а ведь если бы дал, то и не было бы катастрофы в Чернобыле). Александров для спасения собственной репутации (кто бы его судил — трижды Героя с восемью орденами Ленина?) привёл в действие все рычаги для сваливания вины исключительно на персонал. Сделать ему это было совсем нетрудно, поскольку в расследовании доминировали Министерство среднего машиностроения, ИАЭ и НИКИЭТ. Потом, правда, он стал все чаще стрелки на конструктора Н. А. Доллежаля переводить.
Анатолий Степанович Дятлов написал книгу воспоминаний. Это не поиск оправданий себя родимого. Это просто помощь тем, кто пытается разобраться. Правда должна всегда торжествовать. Книга написана не зря, быть может, насмотревшись разных шаблонных сериалов от HBO и VOX, кто-нибудь возьмет и прочитает воспоминания бывшего заместителя главного инженера ЧАЭС. Следует сказать, все же, что Анатолий Степанович при жизни таки отчаялся донести истину до людей. Ведь против него был целый пропагандистский аппарат СССР. Тогда и приходилось разве что цитировать стихи Есенина:
«Успокойся, путник, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе»…

Аминь!