3 Филологическая симфония

Итак я начала читать «жеможаху» Синицкой. Уже на пятой-десятой странице оценила ее изысканный стиль: вагончики прекрасных эпитетов, сравнений и метафор гладко покатились по рельсам сюжета вглубь нашей истории. Быстро определила: снова книга филолога и для филологов. Затронуто время военное и предвоенное: убийство Кирова, несправедливые аресты, расстрелы, блокадный Ленинград, бои и сражения или случайная погибель.
Однако роман едва ли ни позитивный: все умирают легко и быстро, никто почти не мучается, а иные трупы и просто лежат десятилетиями в снегах Севера, пока герои – беглые зэки – и читатели не наткнутся на них! «Осмотревшись, Гриша обнаружил, что свёртком одеял, к которому он ночью прижимался, был одетый по-зимнему мертвец. Судя по всему, он был охотник и умер несколько лет назад».
Но сильно печалиться не стоит. Если читатель наберется терпения и, закончив одну повесть (всего их три в книге), продолжит чтение следующих, то он убедится, что многие умершие воскреснут и вновь будет крутится колесо их жизни, как и колесо повествования. Гротеск, фантастическое смешение правды и вымысла отстраняет меня, как читателя, от страданий прошлого времени. Зато остается возможность восхищаться филологическими конструкциями и гадать, доберется ли эта книга до премиального Олимпа "Большой книги"!