4 Семь шагов в и вне пространства «Пиранези»

Мимо необычных книг, как мимо интересных людей, пройти невозможно. И почему-то мне сразу было ясно, что к чтению этой книги надо как-то подготовиться. До того, как я увидела напечатанным название книги С. Кларк, имя Пиранези мне было едва знакомо, в памяти смутно возникали экспонаты лондонского музея Дж. Соана, поэтому шагом первым стал поиск информации. Я пролистала пару академических изданий о Пиранези, которые не столько впечатлили, сколько насторожили, как в свое время книги о Босхе. Но, похоже, именно этого ощущения я от себя и добивалась – предстартовой настороженности, ведь только с ней и можно пробиваться в пространства чужих фантазий, избежав соблазнов личных трактовок. Шагом вторым стало вооруженное лупой рассматривание фантастических темниц Пиранези, оставившее впечатление винтажного XO-сюра, чего-то вроде Макса Эшера XVIII века. Чего я там искала? Подсказки. И, в общем, напрасно. - Это было не про это.

И вот когда я таким образом настроила себя на восприятие мира книги С. Кларк, я не без трепета сделала шаг третий – запаслась временем, открыла ее и начала читать, буквально провалившись в текст, как Алиса в кроличью нору, и обнаружив себя в параллельно-зазеркально-виртуальном пространстве с собственной картографией, космогонией и атмосферой. И почти сразу ощутила себя прикасающейся к чему-то иномирному, как если бы оказалась в группе учеников Г. Гурджиева или Р. Штайнера. С первых же сцен на меня хлынул поток образов М. Пика, Дж. Толкиена, Х. Борхеса, К.С. Льюиса и даже слегка А. и Б. Стругацких.

На четвертом шаге я чувствовала себя экраном, на котором в формате 5D игралась-отстраивалась-проецировалась чужая реальность, и одновременно инструментом, который должен был как-то декодировать эту реальность. Книга принуждала строить мысленную модель происходящего, не давая достаточных опор, и это было совершенно необыкновенное впечатление! Подобное я уже однажды испытывала, читая «Перевод показаний» Дж. Келмана. Стилистика роскошная, но сначала ничего не получалось: я никак не могла соединить между собой фантастическую архаику обстановки и знание героя о своем возрасте, времени, чипсах и сосисках. Первое пришедшее понимание: видимо, речь идет о вполне современном психически больном человеке с архитектурно-скульптурно ориентированной реальностью в голове и о его враче, с которым он встречается по вторникам и пятницам. Материала для психоаналитика здесь было более чем достаточно как для «работы» с автором, так и с ее героем.

Но уже пятый шаг с хрустом взломал первичную модель, выбросив меня из прикинувшейся внутренней палладианской реальности Пиранези во внешнюю фактологичность его встреч с непонятными, но смутно знакомыми людьми в залах и в содержание его дневниковых записей до «попаданства», в которых существовали университет, Бирмингем, Шафтсбери, Перуджа, антропология, Лоренс Арн-Сейлс и его ученики. В залах и лестницах, статуях и анфиладах, создававших увлекательный трип по просторам собственного бессознательного Пиранези, стала отстраиваться своеобразная логика, трансформирующая его полузабытый старый и обретенный новый опыт в четкое воспоминание. В его образ жизни стала стучаться другая действительность, и символика статуй как основа интерпретации перестала быть значимой. Собственно, эта символика и «работала» только потому, что была эта иная - современная - реальность, ставшая орудием толкования, системой отсчета смыслов. Вообще, в образе Пиранези мне многого не хватало. Мы застаем его уже адаптированным к иной реальности, но как он к ней адаптировался, почему забыл то, что было раньше, причем только частично, непонятно, как он выжил, утратив память о себе-прошлом - неясно. Его Робинзонада в каком-то плане бессильна и бессмысленна, она возможна только потому, что он – выходец из современной реальности, которой пользуется как инструментом адаптации. Почему и как он стал отшлифовывать себя под архаику, зачем? Почему движение вперед лишило его части памяти, а движение назад вместе с Рафаэль - нет? Порог работает травматически только в одну сторону? В общем, постепенно все это стало напоминать какой-то эксклюзивный туризм или подарочный квест, когда реально тебе ничего не грозит и ты можешь «бессмысленно чудесно» восторгаться седой древностью и ее возможностями.

Шестой шаг ненадолго превратил повествование из блуждания героя по лабиринтам собственной психики в некое подобие детектива, а с седьмым шагом появилась возможность легко упорядочить происходящее, пусть даже на мистической основе. Все оказалось проще, чем ожидалось. Но, надо сказать, я сделала это с каким-то необъяснимым сожалением. Книга оставляет по себе даже не послевкусие, а послемыслие – действительно ли наш привычный мир стоит на культурных руинах прошлых миров? правда ли, что архаичный мир напрямую общался с архаичным же сознанием, не различая одно от другого, как бы в общем потоке? действительно ли где-то сохранились резервуары иного опыта и достаточно только отыскать дверь в них? правоподобна ли идея возможности разновременного существования? неужели каждый мир создает сознание определенного типа? точно ли при попадании в «иные времена-иные комнаты» они тебя «стирают», и, делая себе подобным, отстраивают какую-то новую личность? возможно ли существование человека одновременно в нескольких реальностях? можно ли подобрать себе комфортную реальность, открыв другие двери в другие руины и услышав другие голоса? не является ли все описанное шизофренией, игрой и юродством в их антипсихиатрическом лаэнговским понимании?

Казалось бы, у этой книги не было ни единого шанса мне не понравиться, она казалась стопроцентным мастридом. Но в действительности я не смогла сказать ей ни определенного «да», ни однозначного «нет». Возможно, я слишком из этого времени, и мое сознание не интересуется потенциалом древнего опыта настолько, чтобы сливаться с ним в не требующем объяснения экстазе.