1.5 Каменты отстой

Книжка эта нетолстая, но утомительная. Она состоит из двух частей: меньшая представляет собой рассказ «Зелёные музыканты», сочинённый в 1974 году, а бо́льшая — комментарии к нему, составленные двадцать с лишним лет спустя. При чтении собственно рассказа раздражение вызывают номера комментариев, указанные в скобках прямо в строке: «С величайшей робостью (2) и тихой творческой печалью (3) приступаю к изготовлению этого небольшого (4) труда»; при чтении комментариев раздражает, что не цитируется комментируемый текст (и даже не указывается страница, где он находится), отчего приходится постоянно листать туда-сюда, чтобы понять, о чём вообще пошла речь. Например, автор поясняет: «Я и сейчас то же самое делаю» — чтобы узнать, что он имеет в виду, нужно найти в рассказе место под номером 18, и тогда окажется, что он продолжает «пытаться сочинять».

Это раздражение ничем не компенсируется. Рассказ, посвящённый «нескольким занимательным эпизодам из раннего периода жизни... Ивана Иваныча, человека... уважаемого, члена многих постоянных и временных комиссий, талантливого хозяйственника, депутата», оказывается интересен только галлюцинаторным эпизодом, в котором молодой Иван Иваныч, желавший тогда стать писателем, под воздействием анаши слышит Голос и видит некую реальность, где в одном месте над серой субстанцией люди пляшут «на ниточках-канатиках» «на разноопасной высоте», а в другом — в этой же серой грязи по колено стоит «НАРОД» вместе с классиками русской литературы и играют заглавные «ЗЕЛЁНЫЕ МУЗЫКАНТЫ» — причём интерес тут вызывает отнюдь не трип per se, а то, что в ретроспективе он, написанный задолго до аналогичных глюков у персонажей Пелевина, выглядит как пародия на них — увы, не слишком-то остроумная и смешная.

Комментарии к рассказу тоже не производят очень уж приятного впечатления. Их составляют

а) воспоминания и байки о 70-х годах, когда происходит действие рассказа — таких комментариев большинство, из них читатель узнает не только то, где автор родился, учился и работал, с кем выпивал и на ком был женат, но и множество разных бытовых деталей давно ушедшей эпохи — в чём, собственно, и состоит вся ценность книги;

б) рефлексии сейчашнего автора над его тогдашней писаниной (это — «штамп», то — «крайне неудачный оборот» и «советский канцелярит»);

в) цитаты — политические и бытовые частушки, отрывки из дворовых и эстрадных песен, жаргонные фразочки и прочее «народное и инородное творчество», причём цитаты часто перевираются;

г) упоминания различных персон с различными характеристиками (этот говнюк, тот мудак, третий — свой человек, причём одни персоны поименованы полностью, вроде Владимира Сорокина, от других остались только инициалы, типа литератора L., в котором сразу же узнаётся Лимонов, а третьи и вовсе выдуманы);

д) инвективы в адрес «коммуняк», вполне заслуженные, но от этого не менее занудные, и порицания новой постсоветской действительности, сводящиеся, в общем, к «стал капиталистом коммунист», причём у Талькова поживее выходило.

Ну и так далее в диапазоне от «атеизм бессмыслица» до «я выпил и заплакал» — сплошной, в общем, «постмодернизьм», как его у нас понимают.

Всего этих комментариев 888, и читать их — всё равно что жевать салат «Оливье» без майонеза: очень не хватает лейтмотива. В тексте нет ни вдохновенного безумия, как в «Бледном огне» Набокова, ни исповедальности и претензий на философию, как в «Бесконечном тупике» Галковского, ни хотя бы повествования, в общих чертах повторяющего повествование комментируемого текста, но с тщательным раскрытием всех подробностей, как в «Не ножике не Серёжи не Довлатова» Веллера: комментарии у Попова — это набор очень слабо связанных между собой отрывков длиной от буквально пары слов («Без комментариев») до нескольких абзацев. Повторюсь: как более-менее самостоятельные фрагменты читать их очень неудобно, а в некое мозаичное целое они не складываются — это не заявленный «роман-комментарий», это, натурально, рассказ с комментариями, которые отнюдь не составляют основного текста произведения, а остаются справочным аппаратом — чудовищно гипертрофированным... и в общем, весьма слабо выполняющим собственно справочную функцию, потому что информационная составляющая у них не очень-то высока.

Единственный общий знаменатель, который можно подвести под комментарии — это суетливая радость, с которой автор ругает коммунистов: словно боится, что они снова придут к власти и его снова начнут преследовать кагэбэшники, поэтому спешит попользоваться возможностью отвести душу. Впрочем, почему «словно» — автор действительно этого побаивается, отчего акт письма превращается в сеанс психотерапевтического выговаривания, приучения себя к тому, что наконец-то можно написать «проклятые коммуняки», «мудак Ленин» и «советская власть — говно» без негативных для себя последствий, к тому, что антисоветское произведение не в самиздате напечатают, а в приличном российском толстом журнале и популярном издательстве.

Проблема, однако, в том, что сегодня брать в руки этот сеанс аутотренинга имеет смысл только в том случае, если читатель — историк семидесятнических СССР или студент-филолог, которому нужно набрать материала для диплома по роли автокомментариев в постмодернистской прозе. Cобственно художественная ценность этой книжки невелика, поскольку там нет ни интересного сюжета, ни интересного языка, и если в 1997 году «Подлинная история...» могла хотя бы послужить напоминанием о том, «какую страну мы потеряли» (в том смысле, что «всё правильно сделали» и теперь нужно идти и жить дальше), то сейчас она малопригодна даже для того, чтобы цитатами из неё дразнить малолетних совкодрочеров, знающих СССР только по советским фильмам для детей и каналам ютуб-коммунистов.